— Будешь следующим.

Охранник вернулся на свой пост у дальнего конца ре­шетки, искренне делая вид, что в метре от него ничего не происходит.

— Теперь это мое, — Лето сунул жестянку в складку сво­его кожаного доспеха. — И я сдам тебя Старику за владение контрабандой, если ты мне не скажешь. Как давно ее нет?

— Около двадцати минут, — ответил охранник срываю­щимся голосом.

Он был довольно крупным для человека. Почти два метра ростом. Крепкий, с хорошей мышечной массой. В своем соб­ственном мире он мог бы участвовать в боксерских боях — человеческом аналоге Клеток, не обладавшем ни гордостью, ни значимостью, как и сами люди. Лето чувствовал лишь от­вращение.

— Когда я найду ее, я приведу ее сюда. Мимо вас обоих. И вы не скажете ни единого, мать вашу, слова.

Упавший охранник кивнул, на его брови стекал пот с от­четливым запахом страха. Лицо второго приобрело болез­ненный молочный оттенок.

— Да, сэр.

Сэр.

Так Лето называл только Старика. Он впервые задумался о том, каковы на самом деле функции местной охраны. Их можно было подкупить, сломать, даже искалечить. Если Ле­то убьет одного из них, каким наказанием ответит Старик? Наверняка не физической болью. Для него это наказание бы­ло бы слишком легким. Возможно, ответом будет наказание для его семьи.

Охранники — лишь дань традиции. Часть церемонии. Как цирковые пони. Настоящая тюрьма находилась гораздо глуб­же и была гораздо страшнее. Тревога за родных, являющихся заложниками его поражения, повергала его душу в мрачную темницу. Победа — лишь одна сторона медали. Очередной успех на ринге не давал освобождения и вынуждал воина про­должать бороться за безопасность своей семьи.

Лето пнул упавшего охранника, чтобы скрыть дрожь, и помчался по коридору мимо столовой и жилых отсеков для человеческого персонала. Внезапное и крайне несвоевремен­ное осознание он загнал в глубины сознания.

Сейчас он рисковал, как никогда раньше. Он рисковал рас­положением Старика, с трудом достигнутым местом чемпи­она Астеров, своей собственной семьей.

Ради новенькой.

Ради Нинн.

Кто бы мог подумать, что она способна перехитрить дьявола.

Лето не стал стучать. Он даже не стал прислушиваться из-за двери, чтобы подтвердить свои подозрения. Он просто вло­мился внутрь. Петли дверей не выдержали, когда он дал во­лю своей кипящей силе.

На бегу через человеческий комплекс он представлял се­бе, что увидит. Но он не рассчитывал обнаружить Нинн так близко к полному подчинению.

Ссадина на ее лбу кровоточила, сама Нинн была прикова­на к металлической раме кровати с тонким продавленным матрасом. Килгор, согнувшийся пополам, стонал, сжимая в зубах шприц для инъекций. Кровь из ссадины Нинн не шла ни в какое сравнение с ручьем, который бежал из раны на его предплечье, проткнутом ее деревянным тренировочным но­жом.

Килгор повернулся. Его глаза казались круглыми желты­ми дисками. Он был опасен, как удав, но знал, когда стоит бояться. Возможно, в этом был свой смысл. Чем ниже жи­вотное в пищевой цепи, тем сильнее развит инстинкт рас­познавания непосредственной угрозы.

Он сплюнул шприц на пол, и тот откатился к ноге Лето.

— Лето. — Килгор быстро приходил в себя. Как всегда. — Она напала на меня во время нашего разговора.

— И ты решил ее усмирить?

— Именно.

— Цепей бы хватило. — Он раздробил откатившийся шприц каблуком. — Наркотики лучше приберечь для лабо­ратории, из которой тебя выгнали.

— Не стоит меня обвинять. Тут целиком и полностью ее вина. Уверен, ты подберешь для нее наказание.

— Я мог бы принять твою сторону, если бы ты попросил. Но вместо этого ты решил диктовать мне, как обращаться с моей неофиткой? Это не твое дело.

Лето нависал над невысоким Килгором. Его злость на си­туацию заставляла его казаться еще больше. И хотя он дол­жен был злиться на Нинн за невероятно глупую выходку, он готов был разорвать Килгора на куски и оставить на полу бесполезный скелет. Возможно, о нем кто-нибудь пожалеет, когда наступит время обеда.

И все же... Лето отлично помнил, насколько он ограничен в действиях. Дракон подери, только нежелательных мыслей ему не хватало. Несмотря на статус, убийство даже самого бес­полезного работника, вроде повара, было запрещено, а мразь вроде Килгора не была достойна внимания Короля Дракона.

Однако Нинн была в крови. И значит, Килгор был досто­ин его внимания.

Он выдернул деревянный нож из раны Килгора и отшвыр­нул в направлении двери, повисшей на сбитых петлях. Бо­лезненный вопль ласкал его уши.

— Снимай рубашку, — велел Лето.

Килгор шипел от боли, Лето принялся разрывать хлипкую ткань на полосы. Две минуты спустя он уже умело наклады­вал временную повязку на трехдюймовую рану в предплечье повара. Несмотря на взвинченность, Лето подавил доволь­ную усмешку. Нинн резала глубоко и целилась точно. Кил­гор еще несколько недель не сможет пользоваться рукой. Да­же в цепях она без усилий вывела из строя его правую руку.

Впрочем, хвалить ее за технику он будет позже. Когда она окажется в безопасности.

В безопасности?

Дракон подери, он терял способность рассуждать здраво.

— Теперь иди сюда, — сказал Лето охрипшим голосом.

Килгор вскинул брови. Удивление и даже страх, которые породил в нем Лето, снесший двери, исчезли. Теперь на его ли­це застыло наглое крысиное любопытство. Он пытался найти хоть какое-то преимущество в ситуации. Не выйдет. Несмо­тря на сложности сил и интриг, в которые Лето себя загонял, он был Королем Дракона. На две головы выше всех остальных.

Схватив Килгора за загривок, он заставил коротышку вы­прямиться и замереть.

— Стой здесь. Не шевелись. Нинн хорошо поработала, но я уверен, что для раздачи пайков тебе хватит и одной руки. — Наклонившись к уху Килгора, он добавил: — Старик рас­строится, если я тебя убью, но я не расстроюсь. Я закончу то, что она начала, и сделаю это предельно безжалостно.

Килгор сглотнул. Его лоб, сильно сплюснутый по сравне­нию с другими чертами лица, был мокрым от пота. Он явно не принимал угрозы Лето всерьез, но двинуться с места не рисковал.

Лето повернулся к Нинн, которая лежала на полу и наблю­дала за ними с выражением крайней ярости. Отражением его собственной злости. Какого хрена теперь с ней делать?

Она должна была уже сломаться к этому времени.

А не заставлять его давиться гордостью и яростью. Лето не относился к людям, способным на смешанные чувства, а те­перь был полон противоречий. Он опустился на колени рядом с ней. Остатками рубашки Килгора вытер кровь с ее лба. Мяг­ко. Почти ласково. Словно успокаивая ребенка. Она и вела се­бя как ребенок, несмотря на роскошное женское тело. Но она была воином, не соблазнительницей. Иначе Лето нашел бы ее в куда меньшем количестве одежды и в позе, которую он не хотел представлять. Но она и Килгор истекали кровью. Непло­хо «поговорили», как две кошки в одном мешке.