Верующие проявляли подлинно человеческую слабость. Люди были ленивы. И эгоцентричны. Рут понимала их желание построить вокруг себя маленький контролируемый мирок. Никому не нравилась неопределенность. Она испытывала границы человеческого разума и любознательности. В современных людях все еще жила первобытная обезьяна. У обезьян весьма ограниченный запас терпения, поэтому люди сопротивлялись изменениям. Они развили доктрины, доказывающие, что человек — это центр мироздания, и боролись за то, чтобы преподавать в школах креационизм вместо биологии и научных дисциплин. Чепуха. Дети высоких родителей, как правило, вырастали высокими, а низкорослых — низкими. Все отличались друг от друга. В этом было так легко убедиться — эволюция на примере одного поколения. В противном случае люди представляли бы собой точные копии своих предков. Думать, что живые существа неизменны, — значит тешить себя иллюзиями. Бактерии вырабатывали устойчивость к лекарствам. Можно было вывести узкоспециализированные породы собак, такие, как терьер ее отчима. Даже сами религии менялись со временем — некоторые становились более открытыми, а некоторые наоборот.

На все существуют верные ответы, можно найти их, если искать. Мир познаваем. Рут усвоила эту истину, но нести ее было тяжело. Как приятно было бы чувствовать, что ее ведет по жизни более сильная, божественная рука — но почему ее, а не тех людей, что нашли смерть на вершине этой горы? Потому, что они предались злу?

Рут снова стиснула камень, чувствуя, как в ней растет холодная и упрямая ярость. Она не остановится. Вот что значил для нее этот камень. Она не могла остановиться, пускай ее ноги были сбиты до крови, а в сломанной руке пульсировала боль.

— Эй! — крикнул Ньюкам.

Он стоял на гранитном склоне примерно в двадцати метрах ниже и размахивал руками.

Поначалу Рут показалось, что он предупреждает их. Что там, еще трупы? Затем она поняла, что сержант показывает на восток, — и быстро покосилась на камень в кулаке, обуреваемая сомнением и новой надеждой.

— Смотри! — она радостно дернула Кэма за рукав.

Далеко, на противоположном конце долины, с вершины другой горы поднималась струйка дыма, едва заметная в желтоватых сумерках.

* * *

Два дня ушло у них на спуск и подъем. Один раз они заметили на юге тяжелый транспортник С-130, за которым по воздуху тащились длинные кабели. Ньюкам сказал, что это антенны. Один раз наткнулись на очередное гнездовье змей.

Костры загорались на вершине каждый день, поздним утром и на закате. Там определенно кто-то жил, но кто? Стали бы солдаты так выдавать свою позицию?

* * *

Рут выдернула Кэма из глубокого сна. Он резко сел, щурясь на лунный свет и сжимая кулаки.

— Шшш, все в порядке, — шепнула она.

Белый лунный серп висел над долиной так низко, что здесь, на высоте две тысячи девятьсот метров, казалось — он застыл прямо напротив них. В его свете древесные стволы отбрасывали частокол теней, и эти тени, качаясь, поскрипывали. По верхушкам гулял прохладный ветерок. Лес был живым. Кузнечики пели, и пели, и пели луне.

«Ри-ри-ри-ри».

Этот бессмысленный шум поднимался вверх и уносился ветром, заполняя каждую лакуну в древесном скрипе.

— Все в порядке, — повторила Рут. — Ничего не случилось.

Кэм расслабился. Судя по шороху маски, он открыл рот, но вслух так ничего и не сказал. Только кивнул, и по губам Рут скользнула быстрая, отрешенная улыбка. Конечно, многое не в порядке. Весь этот чертов мир не в порядке. Может, Кэм собирался пошутить в том же ключе, но теперь между ними возникло новое напряжение.

— Прошу прощения, — продолжила Рут.

За что? Он стояла на коленях почти вплотную к нему, но смотрела в сторону, как будто пытаясь отвлечь его внимание от себя.

— Вообще-то, очередь Ньюкама сторожить, но я подумала… Я снова хотела поговорить. Без него.

— Да.

Она вызвалась посторожить первые шесть ночных часов, потому что завтра ей предстоял отдых — мужчины собирались подняться на гору без нее. Здесь она будет в безопасности. Беглецы знали, что кроме них ниже барьера никого нет, тогда как островок наверху мог таить сотни опасностей.

Рут просидела в темноте три часа, прежде чем разбудить Кэма, — три часа наедине с насекомыми и ветром. В ее душе смешались страх, одиночество, чувство потери. Она балансировала на невидимой границе между океаном смерти внизу и крошечными островками безопасности наверху. Островками, которые при ближайшем рассмотрении могли оказаться совсем не безопасными.

Она не знала, как попрощаться.

Рут была обязана Кэму жизнью. Она могла бы дать ему тот ответ, который юноше так хотелось услышать, даже если и не любила его по-настоящему. Эта мысль искушала ее. Каждый раз, когда Рут лезла в рюкзак за водой, едой или чистой лицевой маской, блестящая фиолетовая пачка презервативов бросалась в глаза. Ей нужны были тепло и утешение, и все же Кэм до сих пор пугал ее. Дело было не только в склонности к насилию, которую Рут в нем подметила, но и в его собственном отчаянном голоде. Она боялась сокращать дистанцию, не зная, как Кэм отреагирует, и поэтому просто тихо сидела рядом с ним в сумраке.

Существовала еще одна опасность, о которой Рут не говорила своим спутникам. Ей не хотелось торопить Кэма и Ньюкама. Ее научная команда не встраивала в вакцину гипобарического регулятора, так что частицы не должны были разрушиться, как молекулы техночумы. Тем не менее, вакцина еще кое в чем отличалась от чумы. Частицы-охотники способны были размножаться, только атакуя и раздирая на атомы единственную мишень — их противников. Каждая минута, которую беглецы проводили над барьером, увеличивала риск. Без вечной войны с наночумой концентрация молекул вакцины постоянно падала. Фактически, оставшись на этой высоте слишком долго, Рут, Кэм и Ньюкам рисковали застрять тут, как и все остальные. Они выделяли вакцину с потом, с выдыхаемым воздухом, теряли миллионы частиц каждый раз, когда справляли нужду.

После шестнадцати дней на дне невидимого моря их тела должны быть переполнены вакциной. Возможно, это объясняло головные боли Рут и дискомфорт в желудке. Конечно, постоянное напряжение и плохая пища влияли на самочувствие людей, но нельзя было исключить вероятность того, что вакцина тоже наносит вред организму: скапливается в сосудах, перекрывая их, разрушает капилляры, увеличивает риск инсульта и аритмии. Неизвестно. Такие тесты никогда не проводились.

Рут хотелось верить, что пройдут дни и даже недели, прежде чем иммунитет к чуме упадет до опасного уровня, но если им придется бежать… Если их поджидают солдаты… Они уже провели восемь часов на высоте больше трех тысяч метров, и Рут не могла гарантировать, что все пройдет гладко.

Мужчины нервничали не меньше нее. Ньюкам подготовил Рут на тот случай, если они с Кэмом не вернутся. Он перепаковал рюкзаки и собрал один специально так, чтобы Рут могла унести его одна. Там были еда и спальный мешок. Еще сержант показал ей, как пользоваться рацией, и заставлял раз за разом перезаряжать пистолет, целиться и давить на спуск, как будто она сумела бы выжить в перестрелке в одиночку.