вздохнула и произнесла совсем не те слова, которые искала. – Мне все равно, что будет с этим проектом. Вы можете отказаться. Я освобождаю вас от вашего обещания, – отдышалась. – Я пришла, потому что не могла не прийти. Не знаю, правильно ли. Я, наверно, не должна была этого делать. Мне, видимо, надо уйти. Я ведь не девочка, Павел, и я понимаю, как некрасиво я выгляжу сейчас. Но я не могу уйти, Павел. Со мной что-то случилось.

Он порывисто обнял ее, но сказал не то, чего она ждала:

– Со мной женщины не бываю счастливыми, – сказал он. – Они бросают меня и сожалеют потом, что когда-то выбрали меня.

– Я не верю в это, Павел, – отозвалась она с грустью. – Это не женщины бросали вас, это вы отказывались от них, а они в какой-то момент начинали чувствовать это.

Ее вывод поразил Хавина. Так глубоко он никогда не копал. А может, Вероника просто идеализировала его, потому что ей хотелось, чтобы было так. Ведь она совсем не знала его. Он в постели и он в жизни это две стороны одной медали. И на каждой стороне своя гравировка.

– Я любил их, – заметил Павел.

– Вы в этом уверены?

– Да, уверен.

Вероника невесело крутнула головой и твердо выговорила:

– Мне так не кажется.

Павел удивился:

– Как вы можете говорить, Вероника, если вы не знаете меня, и вы не знали моих жен.

Она пальцами прикрыла ему рот:

– Я вас знаю, – сказала уверенным тоном. – Я – женщина, Павел, я чувствую человека, который со мной в постели.

Павел помолчал:

– И все-таки я любил их.

Веронику влекло к Павлу, она не могла забыть о нем после ночи в загородном доме. И она ненавидела мужа, что стала в его руках обычной марионеткой и теперь страдала от этого, чувствовала отвращение к самой себе. И, как ни странно, втайне она была благодарна мужу за ночь с Хавиным. Впервые испытала душевное беспокойство, которое грело и возбуждало. Впервые захотелось другой жизни: не подчиняться мужу, а быть свободной.

Однако страх не отпускал, только усилился, ибо она знала, что мужу это не понравится и он предпримет все меры, чтобы вернуть ее к прежней жизни. Она боялась. Он обращался с нею, как с собственностью. Ей постоянно приходилось скрывать грубость и побои Константина. Прятать синяки, отлеживаться в постели, придумывать болезни. Но Вероника чувствовала, что шила в мешке не утаишь, ибо иногда знакомые намекали, что не завидуют ее положению.

Сейчас рядом с Павлом ей было хорошо. Она дотронулась до его волос, а Хавин поцеловал ее ладонь. Ему тоже нравилось, когда она лежала рядом. Но он ничего не хотел загадывать. Он запутался, словно в паутине. Ведь была еще Юлия. А если Вероника узнает о его связи с Юлией? Он не желал этого.

– Вы боитесь меня, – вдруг сказала женщина, погладила ему грудь и ощутила, как тело Павла напряглось. – Вам страшно влюбиться в меня, Павел.

Хавин не стал возражать, Вероника могла не понять его возражений, а он не хотел быть не понятым. К тому же, возможно, она была права, вероятно, он и правда боялся в нее влюбиться.

– А вы не боитесь мужа? – спросил он в свою очередь.

Женщина ответила не сразу:

– Боялась! – наконец выдохнула, как будто вытолкнула страх. – Но зачем вам это знать? Я пришла к вам сама, разве этим не все сказано?

– Все, – согласился Хавин.

– Городок у нас маленький, – выговорила она, – и я знаю, какие слухи ползут за мной по пятам. Поверьте, Павел, в них много вымысла.

– Жены, чьи мужья побывали в вашей постели, долго будут помнить об этом, – сказал он. – Они жалеют вас, Вероника.

Женщина поняла, откуда надул ветер:

– Пожалуй, больше всего они жалеют себя, – отозвалась она. Легла на спину, вытянула красивые ноги, глянула на горевшую под потолком люстру, потом остановила взгляд на одной точке в углу и с горечью произнесла: – Я ничего не отрицаю, Павел. Один раз была в постели с Печаевым. Марина не обманула вас. Только вот она, наверно, не рассказала вам, как я застала ее в постели с моим мужем?

Павел хмыкнул, вспомнив, что была некоторая недосказанность в словах Марины. Да, городок маленький, но страсти в нем кипят большие. Однако Вероника не вдавалась в подробности, и Хавин не спрашивал. Женщина лишь вздохнула и негромко вслух посочувствовала Марине:

– Она мучается, мне ее жалко, – помолчала. – Какие же мы дуры, бабы!

– Она сильная женщина, – сказал Хавин.

– Один в поле не воин, – обронила Вероника.

Павел тоже лег на спину. Когда его дыхание стало ровным, женщина произнесла:

– Теперь я вам не интересна, Павел? Такая я вам не нравлюсь? Вы только не жалейте меня, Павел. Жалость унижает. – Ее глаза снова неподвижно уставились в одну точку в углу. – Говорите, как есть, не обманывайте себя и меня.

Он оторвался от подушки и продолжительно посмотрел ей в лицо.

– Вы мне нравитесь, – коротко ответил и снова уронил голову.

– Я знаю, у меня не хватало характера и смелости. – Вероника не двигалась. – Меня никогда не любили, Павел, меня всегда использовали. А я не могла прервать этот ужас. У меня не было сил сопротивляться. И если бы теперь не появились вы, наверно, все так бы и продолжалось.

Павел приподнялся на локоть, ему трудно было поверить, что все это говорила женщина, рядом с которой он забывал о других. Красивое тело, лицо, улыбка, мягкий голос, обаяние, ум и такт.

Вероника смахнула слезу и попросила:

– Не жалейте меня, Павел. От вас я не хочу и не приму жалости.

Он рывком прижался к ней и поцеловал в губы.

9

В запертую входную дверь гостиницы позвонили. Администратор встрепенулась, вскочила с места, поправила волосы, одернула одежду и кинулась открывать.

На пороге выросла Алла Истровская. Как вихрь, как огонь. В красном коротком топе и белой короткой юбке. Закружила вокруг администратора, нетерпеливо переступая красивыми ногами. Та не успевала следить за ее движением. Только и выговорила:

– Это снова вы? Среди ночи. Люди добрые спят давно.

– Так то добрые. Я к ним не отношусь. Вижу, и вы к ним не относитесь. Тоже не спите, – сверкнула глазами Истровская. – Постоянно мозолите мне глаза. Вы что здесь – бессменный работник?

Администратор нахохлилась:

– Будешь бессменным, когда все в отпуск хотят летом. Но ничего, отдохнем и мы.

Истровская не дослушала, стремительно выпалила новый вопрос:

– Я вижу, вернулся тот, кто мне нужен. Его машина стоит на площадке.

– Вернулся, –