Жюре кивнул и торопливо ушел. Камилла закусила костяшки пальцев. Выйти или нет?

– Давайте пока продолжим. Фабьен, иди сюда, будем разбираться с твоей кистью. Тебя в руку не ранили, нет? Тогда почему она не гнется? От смущения?..

Арман вернулся через несколько минут, таща корзину, доверху наполненную мелкими подгнившими яблочками. А Камилла недавно гадала, куда они деваются! В последнее время в кладовых обнаружилась серьезная недостача этих фруктов. Оказывается, охрана использует их для тренировок! Чрезвычайно мило.

Виллеру снял перчатки, встал посредине площадки.

– Я уже предупредил вас, что вам вряд ли понадобится этот фокус, – обратился он к троице новичков, – но он показывает, какого мастерства можно достигнуть, разработав руку и освободив тело. В битве вы должны быть свободны, не скованы лишними мыслями. Думайте только о том, что важно: как защититься и только после – как выжить. И не забывайте, что только пока вы живы, вы можете защищаться и сохранять жизнь тому, кого охраняете... Встаньте вокруг меня, шестеро. Не так близко... Еще дальше... Вот.

Он остался один в центре площадки, а шестерым, вставшим вокруг, Жюре выдал по порции яблочек.

– По моему сигналу начинайте кидать их в меня, – объяснил Виллеру, и Камилла поморщилась, представив, что сейчас будет с его белой рубашкой. Теодор стоял расслабленно, как будто и не собирался отбивать летящие фрукты. Он на мгновение прикрыл глаза, потом крикнул: – Давайте!

Его подчиненные одновременно взмахнули руками, и Камилла только тихо ахнула: человек превратился в вихрь. Во все стороны полетели куски яблок, один угодил в лицо охнувшему Фабьену. Сражение Теодора с фруктами продолжалось минуту, не более; потом яблоки закончились, а Виллеру остановился, тяжело дыша.

– Проверяйте, – устало сказал он. – Если найдете хоть одно неразрезанное, завтра назначим тренировку до рассвета.

Его подчиненные обшарили площадку, складывая остатки яблок в корзину, но целых не нашли. Виллеру махнул рукой.

– Вам повезло. Встречаемся на рассвете, как обычно. Свободны. Арман, проследите, чтобы все поужинали, и смените караулы.

– Вас подождать, шевалье?

– Нет, ступайте.

Охранники ушли. Теодор набросил на плечи серый камзол, сел на скамью, уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Камилла не знала, уйти сейчас, оставив его одного, или же подойти. Ведь она его искала, не так ли? Госпожа де Ларди решительно встала и направилась к шевалье.

Он поднял голову, когда она была уже в двух шагах.

– А я гадал, подойдете вы или нет.

– Вы что же, видели, как я пришла? – удивилась она.

– Да, но решил не прерываться – зачем смущать парней. Они вас боятся, как дьявола, но не признаются, чего ваши слуги им о вас порассказали.

Камилла хмыкнула и уселась на скамью рядом с ним.

– Моим слугам необязательно рассказывать что-то обо мне, чтоб меня начали бояться. Я и сама страху на кого угодно нагоню. В частности, эти ваши трое, которых вы сегодня убили несколько раз, недавно попались мне в обществе кухарок. Я ничего не имею против, весна, но не на кухне же!

Теодор скрипнул зубами.

– Я сделаю им внушение. Простите.

– Думаю, в этом уже нет необходимости. Мое внушение они запомнили надолго.

– И все же я сделаю. Камилла рассмеялась.

– Какой вы все-таки упрямец!

– А вы могли бы быть неплохим командиром! – наконец улыбнулся он.

– Наденьте камзол, замерзнете, – проворчала она.

– Да, вы правы. – Морщась, он продел правую руку в рукав. – Они как дети, ей-богу. Покажи им фокусы да покажи.

– А вы отпустите их на ярмарку, – предложила Камилла. – Вдруг поможет?

– Прошу вас, не язвите.

Она картинно захлопала ресницами.

– А я и не начинала!

Теодор покачал головой, поднялся и вложил шпагу в ножны. Камилла пристально наблюдала за ним. Что-то было не так.

– Я и не подозревала, что вы так умеете.

– Эти яблочки? – он махнул рукой. – Да, почему-то впечатляет, хотя совершенно бесполезно. Пули так не отобьешь. Зато ребята будут теперь мечтать, чтобы тоже однажды суметь так. И, пытаясь разрезать все летящие яблоки, натренируют кисть, станут лучше двигаться...

– Вы себя совсем не щадите, – не выдержала Камилла.

Теодор резко повернулся к ней. Теперь она поняла, что было не так: он все время ждал этих ее слов. И ей вдруг стало нестерпимо стыдно, как будто она нарочно обидела лучшего друга. И вместе с тем в душе поднялась волна гнева. «Почему же, почему он ждет удара даже от меня?.. Потому что получает». Ей захотелось провалиться сквозь землю. Она прекрасно понимала, как он воспримет услышанное.

– Вы... – Наверное, Теодору многое хотелось сказать, но он сдержался. Взял со скамьи плащ, перекинул его через руку и предложил другую руку Камилле. – Прошу вас, идемте в дом, госпожа.

– Постойте! – Камилла вскочила. – Остановитесь, вам говорят, ну же!

Он остановился, но смотрел на нее совершенно бесстрастно. Камилла ощутила свое бессилие перед его отчужденностью. Сколько ни бейся, все равно не пробьешь эту стену. Она так старалась, а он все равно не верит ей, все зря... К горлу подступили слезы, и неожиданно для себя госпожа де Ларди разрыдалась.

Теодор растерялся так, что уронил плащ на дорожку.

– Что... что с вами?

Она не могла ответить, только покачала головой и снова опустилась на скамейку. Этот ужасный человек! Пусть он уйдет. Уже очень давно никто не мог заставить ее плакать, и вот теперь, из-за какого-то начальника охраны... Нет, не из-за него, а из-за своего собственного бессилия перед ним. Бессилие приводило Камиллу в бешенство и – в отчаяние.

Она не сразу поняла, что Виллеру стоит перед нею на коленях, осторожно касается ее рук и просит успокоиться.

– Уйдите, да уйдите же! – всхлипывала Камилла. – Господи, как же я вас ненавижу! Вы... вы... вы...

– Прошу вас, не плачьте...

– Что вы понимаете? Что вы вообще понимаете? – Она вскинула голову и посмотрела Теодору в лицо, ничуть не стесняясь своих слез. – Вы... как же вы можете так думать обо мне! Да, я сглупила, я сказала слова, которые вас могли задеть, но почему вы ждете этого, даже от меня! – Не давая ему произнести ни слова, она прикоснулась ладонями к его лицу, мельком отметив, что он небрит, что щетина покалывает кожу. – Неужели непонятно, что вы мне дороги, что я...

И вдруг он поцеловал ее.

Камилла изумилась – она совершенно этого не ждала. На мгновение она снова ощутила себя девочкой, той самой девочкой, которую в первый раз поцеловал Франсуа. Она даже едва не выдохнула имя давно погибшего жениха, но вовремя спохватилась. И ответила на поцелуй.