– Буду рад отдать жизнь за Ривастан, – мрачно отозвался граф, и спрятал приказ на груди.

– И отдашь, – предрек Геордор, – если не будешь хотя бы кашлять из угла. Все. Ступай.

Граф поклонился еще раз и растворился в темном углу королевской опочивальни. Геордор знал о тайном ходе – он сам и показал его советнику, – но все же он каждый раз поражался тому, как бесшумно появляется и исчезает Эрмин. Похоже, истории о призраках, что рассказывают в замке, появились благодаря ночным похождениям графа де Грилла.

Король зевнул и взглянул в окно. Там, в темноте, снова расцвела белым цветком полная луна. Геордор покачал головой, поправил подушки и вновь забрался под одеяло. Сон не шел. Теперь будет сложно уснуть – прах побери этого полуночника Эрмина!

Скрипнула дверь, и железная трубочка снова скользнула в руку короля. Он рывком поднялся, отбросил одеяло...

– Сир, у вас все в порядке? – осведомился начальник караула, заглянув в спальню. – Мы слышали голоса... Вы не спите?

– Вон! – взревел король. – Пошли прочь, негодяи! Дармоеды! Бездельники! Еще бы до утра подождали!

Он подхватил подушку и запустил ею в гвардейца. Тот нырнул в приемную, захлопнул дверь, и подушка шмякнулась о резные створки.

Геордор, ослабев после вспышки гнева, устало рухнул на перины. Сердито ворча, он зарылся с головой в одеяло, прикрылся подушкой и решил, что уснет несмотря ни на что. Если его придут убивать, то он встретит смерть хотя бы выспавшись всласть. Пусть приходят. Он собирается спать до тех пор, пока сам не решит, что уже хватит.

В конце концов, какой прок быть королем, если ты не можешь позволить себе спать до обеда?

* * *

Пиво на постоялом дворе «Родной Очаг» варили отменное. Именно такое, какое любил Сигмон – прозрачное, с нежной пушистой пеной. Пилось оно легко, как водица, и при том обладало богатым вкусом. Под такое пиво можно долго сидеть за столом и вести беседы с друзьями, не боясь захмелеть после третьей кружки. Сигмону же, с его способностями, и бочонка было мало. Но проверять свои таланты к питию он не собирался, хотя денег для такого опыта вполне хватило бы – Рон, не отличавшийся брезгливостью, захватил из Сагема пару набитых кошелей, приговаривая, что их старым хозяевам деньги ни к чему. Сигмону это не понравилось, но он смолчал – за время похождений он научился ценить деньги, которые можно добыть хоть и сомнительным, но не преступным путем.

– Слабовато, – отметил Рон, вытирая пену с губ. – Жидкое и прозрачное.

– Зато на вкус приятное, – парировал тан. – Не то, что эта коричневая бурда, которую нужно глотать как кашу.

– Что б ты понимал, – обиделся алхимик. – Темное пиво – вершина пивоваренного искусства!

Но обида не помешала ему наполнить кружку заново. Тан последовал примеру друга, и они гулко стукнулись глиняными жбанами над столом, плеснув пеной в тарелку с остатками тушеного с капустой мяса. Они отмечали успешное завершение путешествия – лишь пару часов назад они прибыли в Ташам и сразу поселились на постоялом дворе. Это оказалось, вопреки ожиданиям, очень просто – город стремительно пустел.

Сигмону Ташам сразу понравился. В прошлый визит он только заглянул в город – больше бродил по окраинам, высматривая упырей. В этот раз ему удалось наконец хорошенько рассмотреть город. Большой, почти как Вент, он стал островком настоящей жизни среди бескрайних лесов западных рубежей. И вместе с тем в нем не было суеты присущей большим городам – народ тут жил деловой, но не заносчивый. Оно понятно – лес под боком. Кто не военный – тот охотник, а кто не охотник – лесоруб. Торговцев тоже хватало, но они народ залетный: прошмыгнут в Дарелен, и нет их. Обратно – бегом через город, быстрее к столице, подальше от диких лесов, где один золотой до сих пор считается за богатство. Но так было в лучшие времена. А сейчас даже самые отчаянные купцы не решались появляться на границе – дорога на Дарелен стала небезопасной. Да и Ташам тоже.

Проведя в городе всего пару часов, друзья успели вдосталь наслушаться историй про упырей, что ночами выходили на улицы Ташама. Среди них встречались такие красочные, что были достойны пера летописца. Но, увы, именно в таких историях правды было как воды в решете. Правдивые рассказы были короткими, простыми и оттого по настоящему страшными. И Сигмон и Рон, встречавшиеся с упырями, сразу понимали, где вымысел, а где правда. И ее, к сожалению, оказалось слишком много.

В городе бесчинствовал минимум пяток упырей. Но Ташам – не Сагем, этот большой город кровососам не удалось взять с наскока. Тут и стражи полно, да и народ решительный, не чета провинциальным сагемцам. Потому упыри действовали пока тайком, под покровом ночи, рассчитывая взять город измором. Они прибирали его к рукам постепенно, не столько обращая людей в упырей, сколько нагоняя ужас кровавыми убийствами. Они желали погрузить Ташам в пучины страха, чтобы никто не осмелился стать на их пути. И это им почти удалось.

Первыми сбежали наемные рабочие, которых ничто не держало в городе. За ними двинулись и остальные. Пока это не напоминало всеобщий исход, но к восточным воротам уже потянулись ручейки беженцев. Сигмон знал – день-два, и люди хлынут прочь из города, а ручейки превратятся в половодье. Город не спасут ни суровые стражники, ни смелые работяги, ни крепкие стены. Враг уже внутри стен – хитрый, умелый и смертельно опасный враг.

Город обречен. Сигмон и Рон прекрасно это понимали: упыри действовали наверняка, били наотмашь, в самое сердце. Через неделю Ташам станет копией Сагема. Его заполонят кровососы – и пришлые, и те, что родятся в этих каменных стенах. Город станет оплотом Дарелена на землях людей, его крепостью, боевым плацдармом. И тогда рассчитывать можно будет только на регулярную армию, что сотрет Ташам с лица земли, вытравит огнем и мечом вампирскую заразу, чтобы вернуть Ривастану выход к западным лесам.

Обо всем этом друзья переговорили за едой. Шепотом, конечно, хоть за столами и не было других посетителей. Разговор вышел серьезным, но они так и не решили, что им делать.

Сигмон хотел придерживаться своего плана: он рассчитывал найти в Ташаме Арли и ни о чем больше не хотел слышать. Рон же порывался пойти к коменданту Ташама и поведать тому о судьбе Сагема. Предупредить людей, спасти тех, кого еще можно было спасти.

Тан не хотел быть спасителем. Он повидал достаточно, чтобы справедливо усомниться в людской благодарности. Сигмон знал: алхимику не поверят и прогонят прочь. И будут посмеиваться над ним до тех пор, пока не станет слишком поздно.

– А если ты ее не найдешь? – спросил Рон. – Что будешь делать?

– Не знаю, – Сигмон пожал плечами. – Наверно, пойду в Дарелен.

– К упырям? – ужаснулся алхимик. – Ты спятил! В самое пекло... Ты и лиги не пройдешь.

– Я там бывал, – напомнил тан. – И, как видишь, вернулся живым.

– Сейчас это не тот Дарелен, в котором ты был, – отозвался Рон. – Что-то переменилось, Сигги. И очень сильно. Вампиры пробудились и решили расширить свои границы. Но что их так изменило, никак в толк не возьму. Три века сидели тихо, а тут...