крепко держали рукоять управления системой ведения огня из рельсотрона — ускорителя масс, но не такого, что сотворили наши научники, а очень мощного и смертоносного.

Этот ускоритель, как выразился ашш Сошша Хааш, имеет слишком малый угол наведения как по горизонтали, так и по вертикали, и это я уже понял, пробуя взять в прицел импровизированную цель, что выбрал для короткой, но так необходимой тренировки с незнакомым оружием. И прицельное приспособление: совместить окружность и треугольник удавалось только на небольших углах. По моим примерным и очень грубым расчётам угол наведения оружия составлял по горизонтали четыре градуса, а по вертикали всего-то от силы два градуса, что очень и очень мало при ведении боя в атмосфере планеты, но что порадовало, так это то, что получалось наводить одновременно, прорисовывая диагональ. Понятно, что для боя в космосе этих углов достаточно. Ведь расстояния, с которых открывается огонь из такого мощного оружия настолько велик, что даже один градус — это сотни, если не тысячи километров разлёта снаряда, но здесь, в атмосфере, работая по цели на больших скоростях, когда обстановка меняется стремительно, да ещё с ускорением на пикировании…

— Вижу цель, — отрапортовал, когда на экране показалась уходящая ввысь конструкция.

— Целься в основание, — выдал ЦУ[1] генерал-командор.

— Принято.

Цель стремительно приближалась, мы шли с ускорением на пикировании, да так, что противоперегрузочное кресло стало менять форму, обволакивая тело. Вот только руки оставались свободными, и я легко мог ими шевелить, управляя прицельным приспособлением.

До объекта километров двенадцать, но мы стремительно приближались. И вот показалось основание монструозной конструкции. Экран давал искажение, но соотнеся размеры фигур горящей неподалёку техники, непроизвольно присвистнул. На её фоне неслабая по габаритам техника выглядела словно муравей по недоразумению оказавшаяся рядом с кирпичной стеной такого обычного, четырёхподъездного многоэтажного дома.

— Стреляй! У нас двенадцать секунд на выход из пикирования! — практически закричал ашш Сошша Хааш. Сейчас только его голос раздавался в переговорном устройстве и это он правильно сделал, что отключил меня из общего канала — лишний раздражитель не нужен. Но что плохо, он, да и я не удосужились заранее обговорить время на прицеливание и открытие огня, и очень зря.

«Одиннадцать… десять… девять…», — считал про себя, совмещая прицельные приспособления. И как только окружность вписалась в треугольник, а цвет прицельных планок изменился на жёлтый, нажал на кнопку открытия огня.

«Пять… четыре…», — резкая смена вектора приложения сил отбросила меня назад. Корабль, с отворотом вправо вышел из пикирования и резко набирал высоту. Меня вдавило в противоперегрузочное кресло. На мгновение, казалось, потерял сознание, а когда очнулся и взглянул на экран, то первое, что пришло в голову — вышли из строя приборы визуального контроля и слежения. Экран стал сплошным белым пятном, по которому хаотично мельтешили прицельные планки.

— Саша! Очнись! — закричал что есть мочи, пытаясь докричаться до пилота. Попытки встать даже не делал. До сих пор меня с силой вдавливало в противоперегрузочное кресло, цвет которого стал насыщенно фиолетовым и если учесть, что у расы анторсов цветовая гамма от длинной волны к короткой означает степень важности, то дела плохи.

— Саша! Генерал-командор! Очнись! — повторил вновь, вцепившись в рукоять управления оружием. Прицельные планки перестали хаотично метаться по экрану и соединились, захватив неизвестную цель. Жёлтый вспыхнувший сигнал для меня стал триггером и сработали рефлексы — я нажал на гашетку открытия огня.

Через мгновение корабль заметно тряхнуло, и он из почти вертикального положения, с разворотом на левый борт стал резко снижаться.

— Твою мать! Саша! Очнись! — прокричал в очередной раз, но теперь в ответ услышал нечленораздельное мычание.

— Принц крови ашш Сошша Хааш приди в себя! — в этот раз мой голос прозвучал каким-то странным, что я сам себя не узнал. В нём было больше низких тонов и звучал глубже, в более широком диапазоне. Практически мгновенно осознал, что произнёс слова используя диафрагму, как поют оперные певцы, но я же не певец. Тем более из курса анатомии знал, что диафрагмой человек не может владеть осознанно, так как это рефлекторная мышца, она не управляется сознанием, как бы мы ни старались.

Через несколько, длящихся вечность мгновений, корабль качнуло и его нос стал опускаться вниз, а ещё через несколько мгновений корабль перешёл в горизонтальный полёт.

— Саша… — начал говорить, но взгляд упал на экран, где фиолетовым мигало несколько непривычных значков.

— В норме, — глухо прозвучал ответ, — командир, нас атакуют. Используй плазму.

В это время экран окрасился множеством приближающихся целей. Они быстро приближались. Непонятный принцип отображения на экране заставил крепко схватиться за парные рычаги управления плазменным оружием и опытным путём попробовать определить закономерность транслируемого визуального ряда, что бежал слева по кромке экрана, состоявшего из условных знаков, цветных геометрических фигур неправильной формы и аббревиатур текста. Писать и читать по-анторски я научился, но не до такой степени, чтобы бегло распознавать аббревиатуру или условное сокращение, тем более в узкоспецифической сфере — военном деле.

Парные рычаги легко поддавались управлению, но что заметил, на экране целеуказания почему-то отобразились две прицельные планки, которые при первой попытке опробовать не заметил.

— Саша, сколько на корабле плазменных орудий? — поспешил уточнить. Задавать интересовавший меня вопрос, что с основной целью, времени не было, надо сначала разобраться с тем роем, что к нам приближается, а потом можно и поговорить. Тем более, Саша, как понял только-только пришёл в себя. Корабль перестало лихорадить и все манёвры выполнялись достаточно уверенно и чётко.

— Три турели. Одна, что по курсу — управляю я и две, что прикрывают заднюю полусферу снизу и сверху — ты.

— Понял, — ответил на выдохе. Этот факт оказался для меня неожиданностью. Опытным путём выяснил, что правая рука управляет турелью, прикрывающей верхнюю полусферу, а левая рука — нижнюю. И почему при первой попытке не заметил такую большую разницу с управлением оружия штурмовика⁈ И как, спрашивается, анторсы справляются с таким управлением⁈ Скорее всего на этом месте сидят клон-стрелки, которых специально на генетическом уровне научили разделять полушария головного мозга для управления правой и левой рукой.

«Амбидекстр», — в памяти всплыло название человека, способного на одинаково высоком уровне владеть правой и левой рукой.

«Если это возможно, то и я справлюсь», — подумал и уставился в экран.

Время для меня перестало существовать. Я стал единым целым с экраном и одновременно отдельной частью с каждым рычагом управления плазменным оружием. Мой мозг