из войны, и финны на днях тоже. Причем без потерь, сразу став нашими союзниками. Бесит. Все же в Кремле сидят политические проститутки. Тьфу на них.

Какие еще новости? Михайлов получил маршала и вторую Золотую Звезду Героя. Было за что. В остальном воюем, и я мечтаю дожить благополучно до конца войны, что было бы неплохо. Анна все же ответила на мои письма. Да, я был прав. Она писала, но письма не доходили. Да и не возвращались, с отпиской, что адресат не найден, и та думала, что я просто не хотел отвечать. Она подтвердила, что сына забрала, впрочем, это мне еще на Лубянке сообщили. Эти все знают. Живет в Москве, работает в военном госпитале. С мужем разбежались. А тот в нее стрелял, пьяным был, заревновал. Такое даже с терпением и всепрощением Анны простить сложно. Оборвала все с ним контакты, и недавно бракоразводный процесс завершился.

Также я получил еще две награды. Меня нагнал орден Отечественной войны первой степени и новый, это был орден Суворова третьей степени. Я уже стал полным кавалером орденов Отечественной войны, хочу стать и полным кавалером орденов Суворова. Михайлову намек дал. До конца войны не так и долго, надеюсь, успею заработать, благо летаем каждую ночь, редко непогода мешает. Еще меня в середине сентября нашел подполковник. Тот, из отдела кадров, что на меня орал. Полковник из разведотделения Второго Украинского фронта пропал с концами, как и его командир, генерал, у которого рука отнялась. Причина моих поисков та же, убрать проблему, что я на него навесил. Ссыкун. У него командировка на несколько дней, главное понимающий, узнал про драгоценные камни, привез двадцать штук. Крупные изумруды, не обработанные где-то нашел, так что убрал проблему, что я, не человек? Не жалко его, понятно, за дело получил, но тот заплатил, и я провел лечение. Все честно. Так что уехал обратно тот довольный. Жаль, камни есть, а обработать все некогда.

Самое главное, первого октября, когда началась десантная операция, мы пытались занять плацдарм на той стороне Одера… И меня похитили. Нагло, красиво, да просто великолепно. Я в восхищении.

Очнулся я от привычного гудения моторов. Только шум не «пешки», к которой привык, кажется, это «Юнкерс-52», у него такой знакомый надрывный гул, не спутаешь.

А что я последнее помню? Так, авария на переправе, встречный мощный американский грузовик, сталкивая машины, врезался в нас, мой внедорожник лег на бок, и мы полетели в воду, под начавшуюся перестрелку. Тут меня крепко и больно схватили за ногу, резко дернув вниз, укол в бедро, и сознание почти сразу уплыло. Мы в шестидесяти километрах от передовой были, у штаба фронта, рядом один из притоков Одера. Красиво все проведено было, я в восхищении. Причем стоит отметить, что к ноябрю на меня еще три покушения состоялось. Тот случай со стрелком на водонапорной башне не считаю. Хотя этот случай позволил усилить мне охрану, даже прибыли сотрудники из Москвы, по просьбе Михайлова, и их усилили ротой НКВД. То есть меня охраняли порядка трех сотен солдат и офицеров и пять единиц бронетехники. Это на земле, а вот в воздухе все на свой страх и риск. Да и ничего сделать те не могли. Однако и с такими силами перехватил несколько групп ликвидаторов, и все же допустили попытки выполнения в трех случаях.

В первый раз были два пулеметчика с МГ-42. В результате восемь убитых из охраны, меня амулет спас. Потом четыре снайпера с разных точек работали. Чудом выжил. И наконец, третий случай, минеры-подрывники работали, заминировали дорогу, по которой мы ехали. Изувеченный бронетранспортер, в котором меня везли, отлетел в сторону, кувыркаясь, из него я один живым выбрался, даже не контузило, что многих поразило. Меня уже откровенно стали считать заговоренным. Только погибших тогда было двадцать два. Так что меры охраны драконовские были приняты, я по сути заложник – туда не ходи, сюда не ходи. Понимаю, что нужно, просто удивляет, что с таким-то контролем – и вот удалось похищение. Не убийство, что все же легче провести, а именно похищение. И оно удалось. Похоже, боевые пловцы работали. Любопытно, как сделали, что я не захлебнулся, когда сознание потерял? Меня же так и тянули ко дну, удерживая. Это было последним, что я запомнил.

Кстати, посмотрим, кто тут еще кроме меня? Вот так я чуть приподнял веки и через щелочки глаз стал изучать салон самолета. А вот тут я серьезно испугался. Не ощутил на себе двух амулетов, защиты и «Глаза». Видимо, приняли за украшения и сняли. Где я их теперь искать буду? Ничего, найду. Тут просто деваться некуда. Хорошо, что документы и награды не потерял, они на парадной форме, а та в хранилище, сам я обычно ходил в летном комбинезоне без погон. Да и не нужно мне это ничего, с такой охраной доступ к моему телу проходил по особому разрешению. Черт, да командир моей охраны в звании подполковника был. Похоже, это не диверсанты. В салоне сидело четверо солдат СС, в серой полевой форме, вооруженные МП-44, они конкретно охраняли меня. Также сидят несколько офицеров. Всего девять человек, я десятый, лежу на полу связанный. Руки связаны спереди, у локтя тоже, тело затекло, я руки и ноги по сути не чуял. В общем, та еще ситуация, и стрелять направо и налево нельзя. Тут видимо заметили, что я очнулся. Скорее всего по движениям глазных яблок. Раздался гортанный окрик предупреждения, и один из офицеров подошел и сделал мне укол. Похоже, перевозить меня в сознании сильно опасались.

Это снотворное, я почуял, как проваливаюсь в сон, но не в этот раз. Я чуть отжал пальцы от веревок, отчего небольшое свободное пространство появилось, и вызвал амулет-диагност, успел провести диагностику. Была остаточная гадость в крови, так что сменил диагност на лекарский амулет и почистил печень и почки, перед тем как новый укол сделали. В общем, эта гадость действовала быстрее, чем я лекарским амулетом работал. Правда и очнулся я вскоре, самолет явно шел на посадку. То есть амулет, пока я без сознания был, продолжил выполнять последний приказ – чистить внутренние органы и кровь, убрав снотворное. Немцы же, будучи уверенными, что я долго просплю, особо не стеснялись. Лежал я на носилках, когда самолет сел, вынесли на них, убрав в крытый кузов грузовика, куда забрались и эти четыре солдата.

Лекарский амулет я уже убрал, тот свою работу сделал, и, старательно изображая, что