обвиняют? – сразу же спросил Коган. – Я арестован, господин майор?

– Послушайте, Анаджи. – Голос майора стал угрожающим. – Вы что, идиот? Вы не понимаете, что мы пришли к вам не с тем, чтобы захватить и поменять власть на удобную нам? Вы всерьез полагаете, что мы пришли освободить вас от большевиков и подчинить Рейху? Зарубите себе на вашем длинной еврейском носу: мы пришли уничтожить вас, стереть с лица земли, как расу самого последнего сорта.

– Ну нет, господин майор, я, конечно, не идиот. Я знал с самого начала войны, каковы ваши истинные цели. Вы меня не удивили и ничего нового мне не сказали. Можно было и там, в моем заведении, сказать мне об этом, а не тащить сюда.

Штанге сделал жест рукой, и Когана тут же ударили между лопатками с такой силой, что он слетел со стула и грохнулся на пол. Дыхание перехватило, а тут еще пришлось упасть так неудачно и удариться локтем о деревянный пол. Аж искры из глаз полетели. «Не вяжется что-то с логикой у Штанге, – подумал Борис. – Пришел уничтожать – уничтожай! Есть вопросы – задавай. А не развлекайся с задержанными по ночам. Абверу заняться нечем? Что это за игра? Вот что нужно понять! Если есть ко мне серьезные претензии, он бы с них и начал. А раз стали бить, значит, хотят сломать, а потом уж расспрашивать. И никакой конкретики. Он сам ничего не знает! Когда понимаешь противника, мотив его действий, всегда легче ориентироваться в ситуации самому. Да, будет больно, очень больно, но все же понятно. Придется терпеть до последнего, а потом соглашаться работать на него. Видимо, иного сюжета Штанге и сам не видит. Сволочь арийская!»

Коган начал будить в себе злость, пытаться распалить себя. Когда чувства через край, когда ты зол, как сатана, то и боль переносится легче, и, кстати, смерть не так страшна.

Арестованного схватили за плечи, рывком подняли с пола и снова швырнули на табурет. Коган еле успел ухватиться за него руками, иначе он опять слетел бы от такого толчка на пол. Штанге повернул плафон настольной лампы, направив свет в лицо арестованному. Коган прищурился, стараясь смотреть немного в сторону. Но его тут же схватили за волосы и повернули лицом к майору.

– Быстро отвечай на мои вопросы! – рявкнул Штанге. – Кто ваш резидент? Быстро!

– За кого вы меня принимаете? О чем вы спрашиваете? – попытался возмутиться Борис. – Я простой человек, я держу кафе. Я не состою ни в каких…

Удар по голове снова сбросил Когана с табурета. Он ждал этого удара и даже видел замах по тени на стене. За долю секунды до удара он напрягся и начал склоняться в сторону падения. Но, несмотря на попытку смягчить удар, в голове все равно зазвенело. Машинально Борис сжался в комок, весь напрягся, защищая живот руками. И не ошибся – удары ногами посыпались с двух сторон. Арестованный извивался на полу, старясь не подставить лицо и живот. Дважды сапог угодил ему в поясницу. Сволочи, так можно и без почек остаться!

Удар в лицо он все же пропустил. Бровь – самое слабое место на лице. Рассечь ее легко, кровотечение обильное и на нервы неопытному человеку действует сильно. Сапог скользнул по голове, и лицо сразу стало заливать теплым и липким.

Когана схватили за шиворот и опять посадили на табурет. Он смотрел на Штанге одним глазом и молчал. Майор некоторое время любовался результатом работы своих костоломов, потом вытянул из пачки сигарету и закурил.

– Вам нравится ваше положение Анаджи? Мне кажется, вы довольны, потому и упорствуете.

– Уже хорошо, что вы снова признаете меня греком Анаджи, а не евреем Мойшей, – тихо ответил Борис. – Не понимаю, зачем меня бьют, ведь меня ни о чем толком не спрашивают. Я готов отвечать.

– Вот и хорошо. Вот вам и объяснение того, зачем вас били. Чтобы вы поняли, что мы не шутим и с готовностью пошли на сотрудничество.

– Предложили бы вы мне его в моем кафе, я бы прямо там дал свое согласие. Еще бы и кофе вас угостил за счет заведения.

– Вы работаете на советскую разведку? – без всякого перехода и не меня интонации спросил Штанге.

– Нет, – отрицательно покачал головой Коган, – я не имею отношения ни к каким разведкам. Я сам по себе.

– Как давно вы живете в Новороссийске? – так же бесстрастно осведомился майор.

– Три месяца. Прописаться мне не дали, потому что нет жилплощади и родственников, которые дали бы согласие на прописку. Скитался, числился разнорабочим в порту, получил место в общежитии, искал возможность устроиться где-нибудь, где платят хорошо и работа не грязная.

– В каком общежитии вы жили?

– Ни дня не жил, – покачал Коган головой. – Только прописался, и все. Снимал квартиру.

Все, что Борис сейчас рассказывал Штанге, не имело документального подтверждения. Кадровые документы портофлота сгорели, а дом, в котором Анаджи «снимал» квартиру, был разрушен бомбежкой еще до прихода немцев, его жильцы эвакуированы. Ничего Штанге не найдет и обвинить грека во лжи не сможет.

– Вас отправят в концентрационный лагерь к евреям. Будете работать и носить желтую звезду на спине. Думаю, вы там умрете довольно быстро от непосильного труда и невыносимых санитарных условий.

– Я могу быть вам полезен здесь, господин майор! – заверил Коган и для достоверности шмыгнул носом. – Ко мне ходит много иностранных офицеров. Они много пьют и еще больше говорят…

– Идеальное место для советского разведчика, – усмехнулся Штанге. – Сиди себе, протирай стаканы и слушай. Вы полагаете, что меня может заинтересовать чья-то пьяная болтовня?

– А вы полагаете, пьяная болтовня может заинтересовать советскую разведку? Они-то чем хуже? – вопросом на вопрос ответил Коган и сразу уловил, что солдат за его спиной напрягся, ожидая приказа ударить. Что-то злое промелькнуло в глазах мойра, но тут же исчезло. Приказа не последовало. Коган тут же продолжил свою мысль: – А между прочим, напрасно. Разговоры порой бывают очень интересные. Например, румыны ищут старинные иконы и церковные украшения. Они мечтают выгодно продать их в Европе. Итальянцы тоже что-то ищут в море и налаживают контакты с русскими рыбаками.

Майор махнул рукой – две сильные руки сняли Когана с табурета и вытолкали в коридор. Он шел по его темному пространству и прислушивался к своему организму. Подручные Штанге не умеют бить. Так можно легко забить человека насмерть и ничего не узнать. Неумело работают. «Но мне от этого не легче», – думал Борис.

Этот катер Сосновский нашел в сарае санатория ВЦСПС совершенно случайно. Мотор оказался почти в порядке. Сторож,