- Местные мальчишки просто еще маленькие, - сказала Штеффи, чтобы сменить тему. - Но подожди, годика через два они повзрослеют. Глядишь, и ты обручишься, как Бриттен.

Нелли скорчила гримасу.

- Бриттен кривляка.

- Да нет!

- Настоящая кривляка! Хорошо, что ты от них переедешь. Я смогу чаще навещать тебя. Когда ты переезжаешь?

- Первого сентября.

Осталось чуть больше месяца. Скоро начнется настоящая взрослая жизнь.

Когда Нелли ушла, Штеффи села за стол и принялась писать письмо тете Эмилии. Откладывать некуда, пора поставить в этом деле точку.

«22 июля 1945

Дорогая тетя Эмилия!

Большое спасибо за письмо. Я была рада узнать, как у вас обстоят дела, и, конечно, мне очень жаль Петера. Во всяком случае, он погиб за свободу, а не был убит, как многие другие. Вы можете им гордиться.

От папы никаких вестей. Я даже начала собственные поиски, но все безрезультатно. Здесь, в Швеции, в больнице для беженцев я встретила одного человека, который познакомился с папой в Освенциме. Они вместе шли в Германию. Этот человек не знает точно, но, скорее всего, папа умер.

Очень великодушно с вашей стороны пригласить нас с Нелли в ваш новый дом. Но приемные родители Нелли, у которых она живет с тех пор, как мы приехали в Швецию, хотят удочерить ее, и мне кажется, для нее так будет лучше. Она прекрасно освоилась, почти стала шведкой.

Что касается меня, я бы приехала, но не могу оставить Нелли, даже зная, что о ней позаботятся. Кроме нее у меня никого нет. Мы должны быть вместе. Надеюсь, вы, тетя Эмилия, поймете мои чувства и не посчитаете нас неблагодарными.

Я бы очень хотела переписываться с вами. Сообщите, если вдруг что-то узнаете о папе, я тоже буду держать вас в курсе моих поисков.

Большой привет от Нелли.

Всего наилучшего,

Штеффи».

Некоторое время она сидела, глядя на лежавший перед ней лист бумаги. Аккуратный немецкий почерк, за который ее так хвалили в школе, буквы сплетаются и складываются в слова. Решение принято. Назад дороги нет.

Штеффи решительно сложила листок и сунула в конверт. Написала американский адрес тети с дядей. Плейнфилд, Нью-Джерси.

Как бы сложилась ее жизнь там? Теперь она никогда об этом не узнает.

Завтра понедельник. Она отнесет письмо на почту и отдаст фрекен Хольм. Письмо отправится на другой берег моря. Американский почтальон бросит конверт в почтовый ящик тети Эмилии и дяди Артура. Штеффи представила себе ящик красного цвета. Он висит на невысокой ограде, окружающей белый домик с верандой. За оградой тщательно подстриженный газон, к домику ведет прямая дорожка. Тетя Эмилия обнаружит конверт и торопливо вскроет его. Прочтет письмо, вздохнет и скажет дяде Артуру, если тот окажется дома:

- Девочки решили остаться в Швеции. А Антон, скорее всего, погиб.

А потом их жизни пойдут своим чередом. Тетя Эмилия и дядя Артур будут жить у себя в Плейнфилде. Нелли - на острове. А она сама - в Гётеборге.

В Вене не осталось никого из семьи Штайнер.

Неделя пролетела быстро. В воскресенье после обеда тетя Марта проводила Штеффи на пароход. В чемодане лежала чистая и тщательно выглаженная одежда.

- Береги себя, девочка.

- Конечно, тетя Марта.

Хватило нескольких прощальных фраз. Они достаточно поговорили на этой неделе. О маме с папой, о родственниках в Америке, о Нелли и ее удочерении. Штеффи говорила, тетя Марта слушала. У нее был дар слушать и задавать правильные вопросы. Штеффи только удивлялась, не понимая, откуда в ее голове берутся мысли, о существовании которых она и не догадывалась.

Жизнь лежала перед ней. Не такая, о которой она мечтала. Но, несмотря ни на что, ее собственная жизнь.

Штеффи распаковывала чемодан в комнате, которую делила с Май и ее сестрами. По лицу Май было видно, что ей не терпится узнать, как дела на острове, какое решение они с Нелли приняли. Но Май ни о чем не спрашивала, пока Бриттен находилась в комнате.

Наконец подруги остались одни, и Штеффи обо всем рассказала. Глаза Май наполнились слезами.

- О, Штеффи, - воскликнула она, - мне так жаль, что ты не можешь уехать. Но я так рада, что ты остаешься!

Вечером они со Свеном договорились встретиться у него дома. Штеффи рассчитывала побыть с ним вдвоем, ведь они не виделись целую неделю. Но у Свена были другие планы.

- Мы куда-то пойдем?

- Нас пригласили на день рождения, - сказал Свен. - Я обещал ребятам, что мы будем.

- Но ведь мы не виделись неделю!

- Это ненадолго.

- Ты хотя бы предупредил меня, - укорила Штеффи.

Она не переоделась после работы. Не собиралась никуда идти и тем более отмечать день рождения в ресторане.

- Прости, - сказал Свен. - Я не подумал. Но ты и так красивая.

Все уже были в сборе и сидели за столом на своих обычных местах. Ян напился до бесчувствия уже к восьми часам. Лиллемур, его жена, была очень бледна и то и дело исчезала в туалете. Кто-то сказал, что она беременна.

- Как Ян сможет рисовать, если Лиллемур уйдет с работы? Он не продал за весь год ни одной картины.

Ирене так осветлила свои без того светлые волосы, что они стали почти белыми. На ней было черное платье, на шее, как обычно, алый шарф. Она сидела слева от Свена и все время болтала с ним. На Штеффи, сидевшую справа, он не обращал никакого внимания.

Штеффи много раз пыталась спросить, не пора ли им домой. Но он не слушал ее или, не глядя, отвечал:

- Скоро.

Он пил больше обычного. Штеффи, напротив, едва пригубила свой бокал.

Часы показывали двенадцать. Завтра к восьми Штеффи на работу. Она поднялась.

- Я ухожу.

Свен посмотрел на нее.

- Подожди еще чуть-чуть. Мы скоро пойдем.

- Я ухожу сейчас. Ты идешь?

Ирене что-то прошептала Свену на ухо и ухмыльнулась.

Свен неуклюже поднялся.

- Ну, пошли, - сказал он.

В его голосе слышалось раздражение.

- Можешь оставаться. Я сама дойду.

Штеффи ждала, что Свен возразит или хотя бы предложит вызвать такси. Но он лишь сказал:

- Ладно. Позвонишь мне завтра?

- Да.