не смог бы мною руководить…» – прочел я и вновь бросил взгляд на крыску.

Значит, не любит, когда ею командуют, хотя ей по праву рождения положено испытывать к этому смирение. Бунтарка!

– А вы садистка, рье Вокс. Лишать и давать магию ради развлечения, – озвучил я, – весьма наглое эссе.

– Вы задали задание – я выполнила, – раздался звонкий голосок.

– Задание было аргументировать позицию рурка Разрушителя. Вы этого не сделали.

– Неправда, я все написала.

– В вашем эссе нет логики, один эгоизм и желание властвовать.

– А разве это нелогично? – Габриэль поднялась со своего места и продолжила уже громче: – Те, кто считает себя выше остальных, – эгоисты. Без исключения! Уверенность в своем превосходстве над кем-либо искажает любую логику. Эгоисты неспособны представить себя в чужой шкуре или подумать о ком-то, кроме себя. Им кажется, что мир вращается вокруг них.

Все в аудитории притихли, ждали моей реакции.

– Тогда по вашей логике, – ответил, переворачивая листы, – в этом помещении тоже собрались эгоисты.

– Да, а разве нет? – с вызовом ответила Габриэль. – Сколько из присутствующих относят себя к высшим Домам? Проверить легко, они писали про Создателя.

– Но ведь он не был эгоистом, – продолжал парировать я. – Наоборот, хотел благ для всех и вся. Даровал магию.

– Сомневаюсь, что он хотел именно этого, – невозмутимо ответила крыска. – Если рурк Создатель существовал, то мой опыт говорит, что бескорыстного добра не существует. И, как я уже указала в эссе, возможно, он недалеко ушел от своего брата в плане мотиваций и просто удовлетворял свою скуку, решив посмотреть, что выйдет, если дать людям магию. Развлекался, точно так же, как вы, профессор Рэкшор, задав нам это эссе.

Едва закончив фразу, крыска осеклась, понимая, что сморозила лишнее.

Я же усмехнулся совершенно беззлобно.

– Думаете, я развлекаюсь? – обвел взглядом присутствующих. – Зря. Читать бездарные сочинения – так себе удовольствие. Однако как бы то ни было, в одном мне все же придется согласиться с рье Вокс. Слишком многие в этой аудитории посчитали себя высшими. Интересно, на каком основании, рьен Милдфорд? Может, расскажете?

Лекарь недоуменно открыл рот, промямлив только:

– Вы же сами сказали…

– Я сказал, что все должны сами решить, к какому Дому они относятся. Обслуга или…

Я специально промолчал, ожидая продолжения от студента.

– Мой Дом всегда был приближен к власти, а значит, мы выше и привилегированнее остальных.

Я покачал головой.

– Значит, рье Вокс права и в том, что кто-то слишком эгоистичен. – Пришлось встать и выйти из-за стола. – Наше общество было не просто так построено по модели, где каждый знал свое место. Идеальный механизм, где любая деталь на своем месте. Убери одну – и все сломается. Каждый Дом призван обслуживать другие Дома, чтобы поддерживать порядок. Кто-то убирает мусор, кто-то творит погоду, кто-то выращивает еду, а кто-то лечит тех, кто болеет.

– А менталисты? – раздался тот же назойливый голос с нотками сарказма с галерки. – Тоже обслуга?

– Очень богатая и очень эгоистичная по своей натуре обслуга, – в тон ответил я. – Кто-то же должен следить за порядком, чтобы механизм не сломался. И это эссе я задал не чтобы развлечься, а чтобы вы понимали: нет ни высших Домов, ни низших. И рурков тоже не существовало. Эту легенду придумали мои предки тысячи лет назад, чтобы управлять массами. Многие вещи легче принять, если верить в существование высших сил, из-за которых в мире свершилась несправедливость. Но суть от этого не меняется – механизм един, детали сами по себе никчемны и бесполезны, и только в связке они могут работать.

– Тогда наш король своим указом ломает этот механизм. – Габриэль Вокс стояла и с вызовом смотрела на меня. – А вы пытаетесь сломать нас, чтобы убедить обратно занять свои места в механизме.

Я покачал головой.

– И тут вы ошибаетесь, рье Вокс. Как выяснилось, некоторые детали могут быть полезнее в других местах, и наш король, как опытный смотритель механизма, создает что-то более совершенное, нежели прошлая модель общества.

– Но вы не верите в это, – убежденно произнесла девушка.

– И не обязан, – не стал лукавить я, даже с учетом, что этот ответ слышали десятки студентов. – Я веду этику, предмет о правильности выбора, морали и нравственности. И хоть они у каждого свои, моя задача научить вас выбирать тот, который верен не конкретно для вас, а для общества в целом. Не быть эгоистами, как вы верно выразились, рье Вокс.

Раздался противный смешок, хихикнул и тут же заткнулся Милдфорд.

– Я произнес что-то смешное? – пресек его я.

– Нет, – тут же ответил он, тушуясь.

– Тогда к чему эта реакция?

– Вы хотите нас учить тому, чему сами не следуете. Разве это не забавно? О каких выборах во благо общества может идти речь, если вы потеряли место главы канцелярии и теперь просиживаете кресло тут, в академии.

Не в бровь, а в глаз. Я скрипнул зубами, но все же знал, что ответить.

– Если бы не мой выбор, то уже год назад я стал бы королем. Но я решил иначе… Потому что жизнь моего отца и короля была важнее для общества, чем удовлетворение собственных амбиций. На этом, пожалуй, сегодняшнее занятие закончено.

Будто все этого и ждали – студенты подорвались с мест и поспешили к выходу, я же наблюдал за одной из них.

Габриэль попыталась покинуть аудиторию незаметно, но я все равно ее окликнул:

– Рье Вокс, а вас попрошу остаться.

Габриэль Вокс

– А вас попрошу остаться.

Сердце пропустило удар, и я, будто затравленный кролик, выглянула из-за плеча уходящего из аудитории однокурсника.

– У меня сейчас пара у профессора Мефисты, – попыталась я найти причины, чтобы сбежать.

Но Кристофф Рэкшор смотрел на меня упрямо и угрюмо, взглядом, исключающим неповиновение.

«Лучше не нарываться», – решила я и озвучила вслух, как только мы остались наедине:

– Это все из-за моего эссе?

– Нет, – коротко ответил профессор, с некой осторожностью наблюдая за тем, как я к нему приближаюсь. – Стойте там! – почти рявкнул он, и я подскочила от неожиданности на месте. – А лучше сделайте пару шагов назад.

Я послушно отступила.

Теперь расстояние между нами было едва ли меньше трех метров.

– С вами все в порядке, профессор? – зачем-то спросила я.

Его глаза сузились, будто я оскорбила педагога этим вопросом.

– Со мной – да, – ответил он. – А вот с моей ликвидностью на рынке ценных женихов не очень.

Я испуганно прикусила язык. Виктория обещала, что Рэкшору не будет и дела до подмены, вот только явно ошиблась.

– Я не хотела вас оскорбить, – попыталась оправдаться я, решив, что отпираться бесполезно. –