— Он предупредит двоих моих людей, что игра проиграна, а затем все трое покинут «Белку», — спокойно объяснил на ходу Поплавский.

— Лучше бы они поскорее вышли, — с угрозой заметил Книшевич. — Предупреждаю, если машина сдвинется с места, она будет уничтожена.

Переговоры начались, но они больше напоминали ультиматум со стороны комиссара Марса. Старатели слушали этот разговор, озадаченно переглядываясь. Больше всего им хотелось бежать в сторону новых ворот, но лежащие на песке тела погибших товарищей сдерживали их естественный порыв.

Как и обещал Поплавский, через несколько минут наружный люк на башне лунотанка вновь открылся, и оттуда выбрались один за другим Саблин, Мирзоян и Корин. Немедленно в их сторону повернулись несколько автоматов. На всякий случай подняв руки, трое спасателей пошли в сторону краулеров.

— …ничего больше гарантировать вам не могу, — тем временем говорил Книшевич, искоса поглядывая на мрачную Марту. — Рабочие руки на Марсе дорого стоят, а раскопки в этом городе только начинаются. Не знаю, когда мы сможем освободить вас и ваших товарищей и на каких условиях, но обещаю — мы сделаем это. Сейчас наши медики работают над тем, как смывать у людей определенные воспоминания. Если эти исследования завершатся успехом, все пленники, работающие сейчас в городах, будут немедленно отпущены. Не варвары же мы, в конце концов… Э-э, а это еще что?

— Если хотите жить, падайте на землю! — крикнул Корин и рухнул на песок, закрывая шлем руками. То же самое проделали и двое его спутников. Их примеру немедленно последовал Асташевский — он полностью доверял молодому хронофизику. Чуть позже к ним присоединились и Поплавский с Мартой.

Комиссар Книшевич, казалось, немного растерялся. Зато старатели немедленно отреагировали взволнованными криками:

— Парни, да эта чертова машина, наверное, заминирована!

— Бежим, пока здесь все не разнесло на атомы!

— Черт побери, надо было сразу же шлепнуть этих русских, а не трепаться с ними!

— Чушь, русские блефуют! Стреляйте, ребята!

Но выстрелы так и не прозвучали. Некоторые старатели поспешно нырнули в раскрытые люки краулеров, другие помчались в сторону ближайших зданий, третьи спрятались за колесами машин. И вовремя!

Две башни, стоявшие по обе стороны от «Белки», внезапно загудели. Решетчатый излучатель «Белки» стал стремительно раскаляться, словно его поместили в пылающий горн.

К этому времени стоять остался лишь один Книшевич. Комиссар растерянно облизнул пересохшие губы. Он ничего не понимал.

— Торквилл, где ты прячешься? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Черт побери, ты мой штатный хронофизик или трусливая крыса? Что происходит?

Один из людей, лежащих за колесами соседнего краулера, приподнял голову и отчаянно крикнул:

— По-моему, излучатель танка переключен на режим поглощения внешней хроноэнергии!

— Ну и что? — недоумевал Книшевич.

— А то, что сейчас произойдет нечто вроде короткого замыкания… Да ложитесь же вы, идиот!

И в этот момент грибообразные вершины двух башен тоже стали раскаляться. В разные стороны полетели тучи искр. Еще несколько мгновений — и обе башни вспыхнули, словно были сделаны из сухого дерева. За ними вспыхнули две соседние хроноустановки, и еще две, и еще…

Даже в разреженной атмосфере Марса ударная волна оказалась ужасной. Книшевича подняло на несколько метров в воздух и с силой швырнуло на ближайший краулер. Шлем из стеклонита не выдержал, и комиссар почти мгновенно умер от холода и удушья.

Лунотанк светился пурпурным светом, приняв на себя часть мощнейшего энергетического потока, точно так же, как раскаляется предохранитель в перегруженной электрической сети. Но большую часть нагрузки все-таки взяли на себя излучатели башен, и они в считанные минуты превратились в груды расплавленного металла…

В это время к маяку подъехал караван из семи краулеров. Заполнившие их туристы намеревались полюбоваться на хронотрещину Литвинова, огороженную двумя рядами красных флажков, а затем сфотографироваться на память возле обелиска пропавшим без вести — словом, использовать весь джентльменский набор.

Не успели краулеры остановиться на специально оборудованной стоянке, как в небе прокатился один раскат грома, второй, третий.

— Мама, — спросил восьмилетний мальчик, прильнув к округлому иллюминатору, — а разве на Марсе бывают грозы?

— Нет, малыш, — ответила дрожащим голосом насмерть перепуганная мамаша. — Здесь же почти нет воды, а значит, и облаков… Ой, а это что?

Ошеломленные туристы увидели, как среди рыжих песчаных дюн стали проявляться контуры массивных зданий. Сначала они казались бесплотными, больше напоминавшими мираж, но постепенно древний марсианский город выплыл из глубин времен и предстал перед глазами десятков ошеломленных людей.

— Мамочка, но ты же говорила, что никаких марсиан не было, — не унимался любознательный мальчик. — Откуда же взялся этот город? А почему вокруг него горят эти здоровенные факелы? Ой, мамочка, гляди, сюда идут марсиане!

Женщины закричали от ужаса и закрыли лица руками, и даже мужчинам стало не по себе, когда они увидели вдали несколько десятков бегущих к ним существ. Издалека их было трудно разглядеть, но мальчишка и здесь опередил взрослых.

— Да это же люди! — закричал он. — Мама, оказывается, в марсианских городах жили люди!

И это было, как ни странно, чистой правдой.

Повесть

Впереди, до самого горизонта, расстилалась Топь — горячая, зыбкая, переливающаяся всеми оттенками розового цвета. Множество огненных потоков перекрещивались, вливались друг в друга, и тут же вновь ветвились, на глазах меняя окраску. В нескольких местах пурпурными пятнами взбухали «огневороты», над которыми дрожали полупрозрачные столбы местного Мальстрема, знаменитого своими миражами. Сейчас, днем, он был еще пассивен, и, лишь хорошо приглядевшись, можно было разглядеть над ним желтоватый шар какой-то луны, изъеденный оспинами кратеров.

Корин стоял в километре от берега Топи, на массивном бетонном пирсе, служащем одновременно посадочной площадкой для глайдеров, и пытался найти хоть какой-то эквивалент всему увиденному. Потоки лавы при извержении венерианского вулкана? Глаз урагана на Юпитере? Или, может, озеро расплавленного олова на Меркурии?

Молодой лейтенант Службы безопасности, сопровождавший прославленного хроноспасателя от самого Екатеринбурга, переминался с ноги на ногу и демонстративно поглядывал на часы, встроенные в рукав бронескафандра. Ему было не по себе от того, что он не мог приказывать.

— Странно, — сказал наконец Корин, повернувшись к спутнику. — Какой-то огромный взбесившийся калейдоскоп. И это все, что породил загадочный Заповедник за пять лет? Я разочарован.