Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Холера попирает и победителей и побежденных. Британская карикатура. 1831 г.
«Воронцов, управлявший всеми действиями комиссии, употребил все возможные средства, чтобы причины бунта остались сокровенными, или какие не подвергали бы опасности чиновников местного начальства, как то: карантинных, медицинских и др.».
Секретный рапорт коменданта Севастополя Толстого адмиралу Грейгу
Взаимные попытки двух полководцев подсидеть оппонента продолжались несколько лет и завершились тем, что склоку вынужден был разбирать Комитет министров, меланхолически констатировавший, что «настоящее дело превратилось ныне более в личные пререкания между двумя высшими чиновниками, ограждающими себя от взаимных обвинений», и предложивший ввиду невозможности установления истины дело прекратить. На том и порешили.
Комиссия по приему жалоб тоже изрядно потрудилась, постановив, например, что жалобы 26 горожан (из них 19 женщин) на то, что в дни ужесточения карантина их выпороли единственно за просьбу выдать им казенное пособие, «являются вымышленными в оправдание нарушаемого ими порядка» (а мы все спрашиваем, где Гоголь брал сюжеты).
Суд скорый и неправый
Военно-полевые суды, составленные преимущественно из офицеров тимофеевской дивизии, ввиду военного времени («не время миндальничать, Отечество в опасности!») тоже правовыми изысками себя не утруждали, тем более что объем работы им был задан и впрямь колоссальный: предполагалось рассмотреть дела примерно шести тысяч человек. Для этого командиры частей составили на всех своих подчиненных матросов, солдат и мастеровых, находившихся в дни мятежа в городе, именные списки с указаниями, кто где находился 3 и 4 июня. Офицерам приказано было подать про себя соответствующие рапорты. За этой важной работой был установлен перекрестный контроль нескольких ведомств, в результате чего выявили преступные попытки нескольких младших офицеров скрыть участие своих людей в волнениях; их тут же отдали под суд.
Надежды судей на то, что бунтовщики будут выгораживать каждый себя и топить друг друга, не оправдались: и военные, и штатские участники событий держались примерно одинаковой позиции «не был, не участвовал, не видел», а при наличии прямых уличающих показаний – «был увлечен толпой против своей воли», и друг на друга не валили. Судей это, впрочем, не остановило, и они, широко применяя статью 137 петровского «Артикула воинского», стремительно штамповали приговоры.
В нашем распоряжении сегодня есть сведения о 1191 (из 1580) подсудимых: 626 человек было приговорено к смертной казни, 382 – к лишению всех прав состояния («гражданская казнь»), 30 человек – к тюремному заключению.
Устраивать массовые казни власти не хотели. Воронцов утвердил только семь смертных приговоров, остальным заменили шпицрутенами (от пятисот до трех тысяч ударов; несколько человек умерли по результатам этой «милости») с последующей каторгой, а лишенных прав освободили от этого наказания, заменив его ссылкой в Сибирь с конфискацией имущества.
Всякий бунт, возмущение или упрямство, без всякой милости имеет быть виселицею наказано.
Толкование: В возмущении надлежит винных на месте и в деле самом наказать и умертвить. А особливо ежели опасность в медлении есть, дабы чрез то другим страх подать и оных от таких непристойностей удержать (пока не разширитца) и более б не умножилось.
Артикул воинский 1715 года, статья 137
«Крайним от начальства» был назначен генерал Турчанинов: обладателя трех боевых орденов и золотой шпаги «За храбрость» обвинили в малодушии и разжаловали в рядовые. Через несколько месяцев он умер, не вынеся позора.
В финале нашумевшего «Союза спасения» появляется титр, на котором о Николае I говорится: «Казнь пяти декабристов была единственной за все его тридцатилетнее правление». Это неправда.
20. Двойной бурбон, или Задачка по генетике
(ряд попыток Карла Вильгельма Наундорфа доказать в суде, что он – сын короля Людовика XVI, Франция, 1834–1841)
В истории криминалистики есть десятки знаменитых загадок, до недавнего времени являвшихся принципиально неразрешимыми: «дело» Жанны дез Армуаз, весьма удачно выдававшей себя за избежавшую руанского костра Орлеанскую деву; «дело» царевича Дмитрия, то ли погибшего в Угличе, то ли ставшего московским царем Дмитрием Ивановичем; «дело» «Железной маски», по распространенной версии бывшего братом-близнецом Людовика XIV, и целый ряд других, не менее известных. Написаны тысячи томов, в каждом случае выдвинуты сотни аргументов «за» и «против», но надежды на обретение окончательного ответа до сравнительно недавнего времени казались призрачными.
Однако новые перспективы замаячили на горизонте в середине 1980-х годов, когда британский генетик Алек Джеффриз создал метод ДНК-дактилоскопии, успешно применяемый сегодня для решения различных вопросов: от установления отцовства до идентификации останков и доказательства виновности или невиновности подозреваемых в преступлениях. Разумеется, новые надежды не могли не появиться и у историков, а также всех любителей истории вообще и ее загадок в частности.
Одной из наиболее свежих сенсаций стали результаты проведенной в марте 2014 года предварительной генетической экспертизы останков Карла Вильгельма Наундорфа, скромного берлинского часовщика и одного из наиболее настойчивых и достоверных претендентов на роль «чудом спасшейся» знаменитой особы. Для того чтобы оценить степень сенсационности имеющихся на сегодняшний момент результатов, нам необходимо вначале перенестись на 220 лет назад, в охваченную революцией Францию.
Генетическая дактилоскопия, или ДНК-дактилоскопия, – система научных методов биологической идентификации организмов на основе уникальности последовательности нуклеотидов ДНК каждого живого существа (за исключением однояйцевых близнецов), своеобразного «генетического отпечатка», остающегося индивидуальным и неизменным на протяжении всей жизни организма.
Несчастный дофин
У французского короля Людовика XVI и его жены Марии-Антуанетты долгое время не было детей (Людовик страдал фимозом, исключавшим нормальную половую жизнь). Однако после сделанной королю операции дети начали рождаться с подобающей эпохе регулярностью: в 1778-м дочь Мария Тереза Шарлотта, а тремя годами позже и долгожданный мальчик, названный Луи Жозеф Ксавье Франсуа. Еще через четыре года рождается один из двух (а возможно, и единственный!) главных героев нашего повествования, Луи Шарль, и, наконец, за три года до начала революции на свет появляется последний ребенок королевской четы, дочь Софи Элен Беатрис. Однако вскоре счастливая семейная жизнь королевской четы была дважды омрачена фамильным проклятием французских Бурбонов: от туберкулеза, бывшего причиной смерти родителей и брата Людовика XVI, один за другим умирают старший сын и младшая дочь. Наследником престола – дофином Франции – становится четырехлетний Луи Шарль.
Революция отбирает у мальчика последовательно титул, свободу (королевскую семью поместили в замок Тампль, бывший некогда одной из главных крепостей ордена тамплиеров и имевший к XVIII веку весьма мрачную историю), отца и мать, разлучает с сестрой. С целью «революционного воспитания