Синтия помедлила, бросила взгляд на Мэверика, потом на Розалинду.

– Издать и опубликовать книгу – одно, но потом придется рекламировать и распространять ее, чтобы люди узнали о ней и захотели купить, – продолжила она.

Мэверик покачал головой:

– Кажется, это не легче, чем управлять ранчо. Синтия улыбнулась:

– Возможно, вы правы. Но если мы создадим компанию и сумеем с этим справиться, думаю, дело пойдет.

– Я предпочитаю разводить скот – коров, например, – сказал Мэверик. Он постучал ногтем по блокноту и взглянул на Розалинду: – А у тебя талант.

– Думаю, что это так, – поддержала его Синтия. – Я не хочу настаивать, но если ты пожелаешь что-то добавить в эту книжку, – она показала на блокнот, – не стесняйся.

– Я подумаю. – Розалинда прикрыла рукой зевок. – А сейчас хватит о книгах...

Синтия была смущена. До сих пор Розалинда вела себя как взрослая, но ведь, по сути, она была еще ребенком. Розалинда прислонилась головой к окну.

– Почему бы тебе не лечь на скамью? – предложила Синтия и убрала седельные сумки.

– Не смущайся, поспи, – поддержал ее Мэверик. – у нас полно времени.

Розалинда потянулась и подложила руки под голову. Через несколько минут ее дыхание стало ровным – она заснула.

– Бедная маленькая девочка, – сказала Синтия, с нежностью глядя на Розалинду. – Досталось ей из-за нас!

– Она растет не только крепкой и выносливой, но и талантливой. Верно? – с гордостью спросил Мэверик.

– Да, и, думаю, вы должны укреплять ее веру в себя.

– Я так и сделаю.

– Вероятно, она скучает по дому.

Синтия подалась вперед и нежно отвела с лица Розалинды прядь волос.

– Когда она проснется, я предложу ей написать письмо отцу Баптисте.

– Отличная мысль. Мы ведь обещали поддерживать с ним связь.

– Можно послать письмо из Лордсберга.

Мэверик повернулся и испытующе посмотрел на Синтию:

– Вы ведь поедете со мной в Вайоминг. Да?

Она заглянула в самую глубину его синих глаз и вздохнула:

– Не знаю!

Он покачал головой:

– Я думал, что все уже решено.

– Мы по-прежнему в большой опасности.

– В Вайоминге все будет иначе. Там вы будете в безопасности. И Розалинде там будет хорошо, – пообещал Мэверик. Он выглянул в окно и продолжил мысль: – Кажется, будто я в беде, но это не так. Во всяком случае, в Вайоминге асе будет иначе.

– Боюсь, что мое присутствие будет раздражать Розалинду, – покачала головой Синтия.

– Почему?

– Она сочтет, что я пытаюсь занять место ее матери.

– Марии давно уже нет на свете. И думаю, Розалинда с этим примирилась.

– Она в таком возрасте, что, возможно, чувствует себя очень уязвимой.

– Вот почему рядом с ней должна быть леди, способная помочь ей.

– Я не представляю, что значит быть матерью.

– Но я еще меньше готов к роли отца. Синтия улыбнулась:

– Возможно, ей было бы лучше в родной деревне.

– Нет. Если она моя дочь, пусть живет со мной.

– Но ее новая жизнь будет не похожа на прежнюю.

– Не совсем так. – Мэверик снова пристально посмотрел на Синтию. – Кажется, я все время рассказываю вам о своей жизни.

– Но это как раз то, чего я хочу.

– Знаю. Но я рассказываю ее вам не для того, чтобы вы написали книгу. Я хочу, чтобы вы поняли, почему Розалинде будет лучше в Вайоминге со мной.

– Пожалуйста, расскажите мне, – попросила Синтия. Мэверик нежно сжал ее руку.

– Мое ранчо находится поблизости от земель племени индейцев кроу.

– Так вы знаете индейцев?

– Да, меня воспитали индейцы кроу, точнее, воспитывали какое-то время.

– Неужели? – Синтия подалась вперед, изумленная и заинтригованная – Как и почему?

– Обещаете не распространяться об этом в книге? – спросил Мэверик.

– Разумеется, не стану без вашего разрешения.

– Моя семья происходит от шотландских и ирландских эмигрантов. Они осели на Западе и основали факторию в южной Монтане поблизости от земель индейцев кроу.

– Они не чувствовали себя одинокими? – поинтересовалась Синтия.

– Нет. Они любили и уважали индейцев кроу больше, чем собственный народ. И так же воспитали меня. Но белые охотники на буйволов убили моих родителей ради денег и припасов и сожгли факторию. В то время мне было шесть лет и я гостил у друзей – индейцев кроу. Племя кроу отомстило за смерть моих родителей. Они взяли меня к себе.

Синтия догадывалась, какая боль скрывается за этим рассказом. Несмотря на то что все это было очень давно, она заметила в глазах Мэверика отражение прежних страданий.

– Детские горести остаются с нами на всю жизнь, – сказала Синтия.

Он кивнул:

– Я не хочу вызвать у вас сочувствие. Вы должны понять, что Розалинде не будет одиноко со мной. У нее найдутся друзья из племени индейцев кроу.

– Так вы поддерживаете с ними контакт?

– Конечно. Они – мои друзья. Мы помогаем друг другу.

– Это объясняет, почему вы не можете читать книги.

– Нет. Я люблю книги в том случае, если их мне не навязывают.

– Я вовсе не собиралась... – начала Синтия.

– Знаю, – перебил ее Мэверик, – вы должны признать, что не можете быть объективны, когда речь заходит о книгах.

– Пожалуй, это так, – согласилась Синтия. – Но как же вы научились читать?

– Я жил с индейцами кроу до десяти лет. Однажды, когда мы охотились, меня заметили из дивизиона кавалеристов США и решили, что я буду рад вернуться в мир белых людей. К моему мнению не прислушались и отослали в сиротский приют в Омахе в штате Небраска, – продолжал рассказывать Мэверик.

– Там было очень скверно? – спросила Синтия.

– После свободы и взаимопонимания, которые у меня установились с кроу? – Он покачал головой. – Хуже не придумаешь.

– Значит, отчасти поэтому вы приехали за Розалиндой. Вы не хотели, чтобы она попала в сиротский приют.

– Да. – Мэверик посмотрел на спящую Розалинду. – Думаю, с ней все было в порядке.

– Но ведь она жила без отца.

– Так хотела Мария.

– И как же вы вернулись на Запад? – продолжала расспрашивать Синтия. Она поняла, что Мэверик еще не привык к мысли, что Розалинда – его дочь. Однако Синтия не сомневалась в их родстве.