Андрюша кивнул. И заметил, что бил его только Серый, но у него за спиной маячило еще несколько одноклассников.

– Шухер! – сказал кто-то.

И в секунду Андрюша остался один. Мимо проходящая женщина, глядя на Андрея, поджала губы.

– Что, добегался? – хмуро спросила она. – Вставай, простудишься.

Андрюша был умным мальчиком. Он быстро учился.

На следующий день он сам предложил Серому сделать за него домашку по математике.

– Ладно, прощаю, – сказал Серый.

И добавил с ухмылкой:

– Хороший мальчик!

2023

– Итак, запомнили и записали: «Большинство – в…

Еще одна пауза, на сей раз ироничная.

– …в пекло».

Зал отозвался вяло. «Надо убирать цитаты из “Игры престолов”, – подумал Лазуркин, – молодежь уже не в теме».

– Но! – Он предостерегающе поднял палец. – Это правило не есть догма. Да, вы должны отстаивать свое мнение, когда речь идет о вещах важных, принципиальных. Когда уступить – значит предать. Однако к счастью, такие ситуации случаются нечасто. Обычно мнение большинства просто раздражает вас, но не мешает делать дело. И как тогда поступить?

Он требовательно посмотрел в зал, как будто действительно ждал ответа.

– Правильно, использовать большинство в своих целях. Если дует неприятный ветер, необязательно от него прятаться. Можно построить ветряную мельницу или наполнить этим ветром паруса. Если вам противна группа «Хан-хой»…

Народ радостно оживился – фрики из ютьюба по-прежнему были в тренде.

– …можно морщить нос и отворачиваться, а можно построить свою рекламную кампанию на джинглах из «Хан-хоя». Не нужно ложиться под толпу, но если вы ее расположите к себе нужной стороной – толпа ляжет под вас…

1993

Целый год после побега с математики их класс не прогуливал уроки. Каждый раз, когда Серый или кто-нибудь еще предлагал свалить, остальные вспоминали, как им влетело, и вяло отказывались. И при этом опасливо косились на Андрюшу Лазуркина. Как он ни старался искупить свою вину, как ни давал списывать всему классу, клеймо предателя и стукача приклеилось к нему намертво.

Тогда он придумал хитрый план.

Случай его осуществить подвернулся, когда Андрюше нужно было сходить к врачу. Ничего особенного, ежегодный профосмотр. Мама дала ему записку для классной, чтобы та отпустила с последнего урока. Тем более что последний урок – русский – сама классная и вела.

Записку он сунул в стол классной в учительской еще до занятий, специально пришел пораньше. И до предпоследнего урока сидел тише мыши. А на последней перемене вдруг заявил:

– Вот же… Домашку забыл сделать.

Одноклассники, которые слышали это, удивленно посмотрели на него. Сам факт, что Лазуркин пришел без домашки, был поразительным. А дальше началось вообще нечто странное.

– Да ну его, этот русский! – сказал Андрюша, запихивая учебники в портфель. – Чем пару получать, пусть лучше прогул запишет.

Тут уж навострили уши все. На их глазах рушились основы мироздания. В классе повисла настороженная тишина. Даже Андрюша, который знал, что ничем не рискует, почувствовал холодные мурашки между лопаток. Но все равно взял портфель и направился к выходу, бросив через плечо:

– Серый, ты остаешься?

Серый, который как раз собирался скатать домашнее задание у Андрюши, встрепенулся:

– Я валю! Кто с нами?

«С нами» согрело душу Андрюши, но Серый тут же подпортил настроение:

– Э! Тормоза! Даже Лазуркин сваливает! А вы чего, хуже?

Никто не хотел быть хуже Лазуркина. Через минуту класс с гоготом и шуточками выбегал из школы. И Андрюша на сей раз шел в первых рядах. Это было щекочущее и пьянящее чувство – быть частью толпы. Более того – вести ее за собой.

Но Андрюша не расслаблялся. Предстояла вторая, самая сложная часть плана.

Классная на следующее утро ревела, как сирена во время учений по гражданской обороне. Она высказала все, что думала про бестолочей, которые сбегают с уроков. Напророчила им всем карьеру дворников и уборщиц, после чего потребовала дневники на стол.

Андрюша нес свой с замиранием сердца. Но классная то ли не нашла его записку в своем столе, то ли забыла о ней. Глянув на макушку поникшей Андрюшиной головы, она сказала:

– Ну, Андрей, от кого, от кого, а от тебя…

Дома Андрюше предстояла последняя часть интриги. Протягивая маме дневник с замечанием, он почти не играл, выдавливая из себя слезы. Ему было реально страшно.

– Она что, вообще?! – возмутилась мама. – Ты записку ей отдал?

– Еще утром, – выдавил из себя Андрюша.

– Я пойду и все ей объясню! – Мама решительно поднялась.

Андрюша умоляюще сложил ладони:

– Мам! Не надо! Вера Николаевна и так из-за нас расстроилась. Говорят, у нее даже сердце болело… Если ты пойдешь ругаться…

– Но так же нельзя! – упрямо качала головой мама. – Это несправедливо! Я до директора дойду!

Теперь следовало пустить в ход тяжелую артиллерию.

Андрюша порывисто прижался к маме и сказал:

– Мам! Ну ты же знаешь, что я не виноват? А на остальных мне плевать! А учительница… Ей от директора уже влетело! Не расстраивай ее еще больше, ладно?

– Хороший ты человек, Андрюша. Добрый, – голос мамы дрогнул, когда она обняла сына в ответ. – Тяжело тебе будет в жизни.

Андрюша, не отрываясь от маминого бедра, ликовал.

Он как раз был уверен, что теперь-то ему станет гораздо легче жить.

2023

– Еще один вопрос, который почему-то волнует многих. Страшный вопрос. Каждый раз ставит меня в тупик.

И снова мастерски выдержанная пауза.

– «Как у вас с женщинами?»

Заинтересованный гул. Быстрые взгляды от редких в этой аудитории девушек.

– Не знаю, почему это волнует так многих. Возможно, потому, что я попал в какой-то рейтинг женихов…

– Топ десять самых завидных холостяков города! – крикнул задорный женский голос.

– А, вот как? Спасибо. Так или иначе к женщинам я отношусь очень хорошо. Я все-таки мужчина, как легко понять по вторичным половым признакам. Например, по порше, который ждет меня во дворе.

Снова одобрительный гул.

– Я не монах. Время от времени у меня случаются… скажем так, небольшие романы. Но…

Лазуркин придал лицу выражение потрагичнее.

– Не хочу ворошить прошлое… Если кратко, в юности у меня была девушка. Я ее очень любил. Но… мы не смогли быть вместе…