Ходжа отказывается верить такой необычайной новости. Но приходит еще и другой приятель, который говорит ему то же самое. Ходжа притворяется, что верит этому, и, сняв с себя верхнее платье, закалывает ягненка, затем разводит огонь на чистом воздухе и кладет животное на вертел. Между тем гости также сняли с себя верхние платья, отдали их своему хозяину и затеяли игры. Насреддин бросает всю их одежду в огонь.

– Что ты делаешь? – закричали гости.

– К чему вам ваше платье, – совершенно спокойно отвечал им Ходжа, – завтра ведь светопреставление.

Однажды какой-то вор проник в дом Насреддина, забрал все, что попалось ему под руку, взвалил все себе на плечи и ушел. Лишь только он удалился, как Ходжа собрал все остальное, отправился по пятам вора и нагнал его у его дома.

– Чего тебе от меня надо? – спросил тот.

– Как! – воскликнул Ходжа. – Разве мы не здесь будем обзаводиться хозяйством?

Несколько времени спустя после этого Насреддин попросил у своего соседа одолжить ему котел. Через какое-то время, когда котел уже был не нужен Насреддину, он принес его к своему соседу, прибавив к котлу еще небольшую кастрюлю.

– Зачем ты мне прибавил еще и эту кастрюлю? – спросил сосед у Ходжи.

– У котла родилась эта кастрюля. – Сосед не сказал ничего и взял обе вещи.

Через какое-то время Ходжа опять просит соседа одолжить ему котел, но прошло несколько дней, а Насреддин не возвращает котел. Тогда сосед отправляется к Ходже и просит его возвратить ему его котел.

– Ах, мой друг, – ответил ему Ходжа, – твой котел умер!

– А разве котел может умереть? – с удивлением спрашивает сосед.

– Конечно, может, – возражает Ходжа, – раз ты поверил, что котел может произвести на свет маленькую кастрюлю, то он может и умереть.

Один мулла[105], объездивший Аравию, Персию и Индию, нигде не мог получить ответа на некоторые вопросы; тогда он отправился в Акшехир, привлеченный туда репутацией Насреддина. Дорогою мулла покупает несколько гранатов и кладет их в карман своего платья. Мулла, увидев еще издали Ходжу, кланяется ему.

– Приветствую тебя, мулла-эфенди![106] – отвечает Ходжа.—.Что у тебя нового?

– Я хочу задать тебе несколько вопросов, можешь ли ты мне на них ответить?

Ходжа отвечает, что может, но дал понять мулле, что не сделает этого даром. Тогда мулла вынимает гранаты и передает их Ходже. Тот ел один гранат за другим, отвечая в то же время на вопросы муллы. Лишь только Ходжа доел гранаты, как остановился и перестал говорить.

– Но остается еще один вопрос, – заметил мулла.

– Ты, вероятно, ошибся, – отвечает Ходжа, – гранатов уже более нет.

Насреддин, однако, часто приходил в смущение при самых обыкновенных случаях жизни. Однажды ему поручили отвести двадцать ослов в соседнюю деревню. Это было очень нелегкое дело, потому что ослы разбегались в разные стороны. Ходже пришлось бегать за ними в разные стороны; утомившись такою беготней, он сел верхом на одного из таких ослов. Затем он вздумал сосчитать ослов и насчитал только девятнадцать: он думал, что один из ослов заблудился, вскочил на землю и принялся искать заблудившееся животное, но его нигде не было; тогда он опять пересчитал, и оказалось, что все двадцать ослов налицо; успокоенный, он опять сел на одного из ослов и отправился далее, размышляя о таком странном событии. Вдруг ему навстречу попадается почтенный старец, к которому Насреддин и обратился за советом разрешить такое невероятное чудо. Почтенный старец тогда объяснил ему, что когда он сидит на осле, то забывает сосчитать того, который под ним.

Иногда Насреддин выказывал и большое присутствие духа. Однажды Ходжа купил себе печенки, и нес ее домой; как вдруг коршун спустился из поднебесья и унес добычу. Насреддин, конечно, не стал терять времени и гоняться за похитителем. Как раз в это время проходил один человек, который также нес печенку в руках, Ходжа бросается на него, отнимает у него печенку и прячется на вершине соседней скалы.

– К чему ты отнял у меня это? – простонал оторопевший человек, несший печенку.

– Я пробовал, – отвечал Ходжа, – могу ли я так же хорошо унести печенку, как коршун.

Этот Ходжа несколько напоминает лафонтеновского муравья. Как видно из приведенного нами выше анекдота, Насреддин был при случае и вором, но также он терпеть не мог одалживать кому-либо свои вещи. Так, например, однажды сосед попросил Ходжу одолжить веревки на несколько дней. Насреддин отправился к себе в дом и, вернувшись через некоторое время, сказал, что не может одолжить веревки, потому что на них сушат муку.

– Где же это видано, – возразил сосед, – чтобы на веревках сушили муку?

– Чем менее желают одолжить веревки, тем более приходится сушить на них муку, – отвечал Ходжа.

Несмотря на то что дрова очень дешевы в Турции, Ходжа всегда ходил сам в лес и рубил там дрова. Однажды он отправился в лес для рубки дров и, вскарабкавшись на большой сук одного дерева, начал рубить его топором, совершенно упустив из виду то, что если сук будет срублен, то и он сам повалится на землю. Один прохожий предупредил Ходжу об угрожающей ему опасности, но тот не обратил на это никакого внимания и вскоре покатился на землю вместе с суком. Насреддин побежал за прохожим, приняв его за пророка, и, схватив его за рукав, закричал:

– Слушай, приятель, если ты так верно определил минуту моего падения, то, конечно, можешь предсказать и час моей смерти.

Говоря это, Ходжа все еще держал его за рукав. Прохожий, чтобы отделаться от него, сказал:

– Если твой осел, поднимаясь по откосу, закричит в первый раз, то улетит половина твоей души, а остальная половина улетит, когда он закричит во второй раз.

Ходжа отправился своею дорогою. При вторичном крике осла Насреддин бросается на землю и кричит:

– Я умер!

Собрался народ, принесли гроб, положили в него Ходжу и понесли его домой к нему; по дороге встретилось гнилое болото, и носильщики не знали, как пройти. Тогда Насреддин поднял голову и, указывая им на боковую тропинку, закричал:

– Когда я еще был жив, то всегда обходил по ней!

Насреддину пришлось однажды присутствовать на свадьбе, он был в старой одежде, и никто из присутствовавших не обращал на него ни малейшего внимания. Ходжа заметил это, встал со своего места и отправился к себе домой; тут он надел свою дорогую меховую одежду и снова явился на свадебный пир. Едва только вступил он на порог, как его пригласили сесть за стол на почетное место. Тогда Ходжа, схватив рукав своей меховой