— Мы тебя тоже… Но деньги — возьми.

— Ты сам месяцами зарплаты не получаешь. Купи лучше конфет деткам!

— Бери… Не выпендривайся… Хоть похаваешь в дороге…

— Спасибо…

Волков неохотно взял двадцатку и положил ее в карман засаленной фуфайки.

— Будь здоров, начальник…

— В будущем зови меня просто — Александром…

— Считаешь, у меня есть будущее?

— Непременно.

— Тогда до свидания, Санек.

— Скажи лучше — прощай!

Они обнялись, словно два товарища, а не мент с зэком.

В этот момент рядом раздался мощный сигнал клаксона.

— Здравствуйте, Григорьевич! — приоткрыв дверцу старенького грузовичка, крикнул шофер — белобрысый паренек с пшеничными усами.

— Привет, Василий. Ты куда? — улыбаясь, спросил майор.

— На жэ-дэ вокзал.

— Подкинь хорошего человека.

— Запросто…

Пашка панибратски хлопнул по плечу Старшего Кума и полез в кабину. Спустя мгновение грузовик, поднимая клубы пыли, рванул в сторону Сарненского вокзала.

Волков оглянулся. Ненавистная «колючка» быстро исчезала с его очей…

До оправления московского поезда оставалось целых два часа. Волков со скучающим видом блуждал вокзальными помещениями, не находя достойного применения своей некогда неуемной энергии. Кумовская двадцатка жгла карман. Сначала он хотел потратить ее в станционном буфете, но цены в нем, как говорится, «кусались». И Пашка решил отметиться в ближайшем магазине.

Обогнув справа привокзальную площадь, зашел в «Гастроном». С интересом начал рассматривать прилавки. Винно-водочный отдел выгодно отличался ассортиментом от своих социалистических предшественников. И цены в нем казались доступными.

«Вот дела! Стоимость всех товаров и услуг прыгнула раз так в десять, а горилка осталась на прежнем уровне!»

Денег хватило и на пол-литра «Российской», и на такую-сякую закусочку: хлеб, котлеты, кусок кровянки… Осталось только подобрать собутыльника.

Волк давно приметил крепкого и вполне ухоженного пожилого мужчину, который, опершись на клюку, грустно созерцал через витрину окружающую действительность. Подошел, дернул за рукав, молчаливым жестом указывая на стол, где рядом с открытой бутылкой парили горячие котлеты.

Глаза старика предательски заблестели. Слишком долго он ждал подобное предложение.

— Пошли, вмажем за мое освобождение! — словами подкрепил самые радужные его ожидания незнакомец.

— Ты оттуда?

Дед кивнул головой в неопределенном направлении. Впрочем, догадаться, какое учреждение имелось в виду, было несложно: зона в Сарнах только одна.

Горилка бодро потекла в граненые стаканы.

Чокнулись. Выпили.

— Как хоть звать тебя, добрый человек? — пробурчал старик, принимаясь за аппетитную кровянку.

— Павлом…

— За что калатал?

— Ежели по новому Уголовному кодексу Украины: девяносто третья, пункт гэ. Тебе это о чем-то говорит?

— А ты как думаешь? Тут вашего брата — немеряно. Кого хоть замочил?

— Оно тебе надо?

— Нет…

— Тогда лучше подставь стакан…

Бутылка быстро опустела. Котлеты ненамного пережили кровянку. Волков уже собрался повторить, но, к счастью, его взгляд случайно упал на настенные часы, указывавшие, что до отхода поезда остались считанные минуты.

— Мне надо бежать. Будь здоров, батя!

— Спасибо тебе, сынок…

Пашка выскочил на улицу и напрямик, через площадь, помчал на перрон, к которому уже причалил московский поезд.

В ту же секунду с одной из второстепенных улиц на «майдан»[4] вылетел антикварный автомобиль, хорошо известный людям старшего поколения под названием «Победа», а братьям по соцлагерю — «Варшава».

Легковушка на скорости врезалась в бегущего мужчину. Волк не успел даже испугаться. Сделал кульбит и шлепнулся в лужу, которая сразу же окрасилась в красный цвет…

К месту аварии со всех сторон бросились люди, но они уже ничем не могли помочь пострадавшему. В суматохе все как-то позабыли о виновнике ДТП. Позже некоторые особо бдительные граждане дадут показания, что водитель «Победы» покинул салон автомобиля сразу после совершения наезда, и, даже не взглянув на свою жертву, пересел в свободное такси. Так это было или нет, только, когда приехала милиция, его и след простыл…

Многое мог бы поведать правоохранителям недавний Пашкин собутыльник, по-прежнему маячивший в витрине магазина, но, во-первых, никто не догадался расспросить его, а во-вторых, он и сам не собирался делиться секретами с «украинскими коллегами».

Директор службы ждал Гольцова на конспиративной квартире в Китай-городе. В служебные кабинеты вход агентам-нелегалам категорически запрещен.

Максима он считал настоящим профессионалом. О деятельности подполковника хоть сейчас можно было писать книги, снимать фильмы. Жаль, что простые россияне никогда не узнают о его подвигах!

Даже президент не ведает, кого награждает орденами-медалями, кому присваивает очередное звание. В досье разведчика обозначен только псевдоним — Макс. Остальные подробности его жизнедеятельности должен знать только директор. Генерал Б. А для посвященных — Отважный.

Эх, Максим Иванович, Максим Иванович… Столикий Янус… Кем только тебе не приходилось быть? Депутатом-делегатом, филлером-киллером, «бригадиром»-рэкетиром… Количеству твоих жизней позавидует сам Дункан Мак Лауд!

Взять, к примеру, последнюю операцию. Его легализовали в Сочи под видом крупного предпринимателя, которому не подошел столичный климат.

Гольцов сразу проявил инициативу — открыл в Краснодарском крае целую сеть собственных продовольственных магазинов, наладил прямые связи с фермерскими хозяйствами и приватизированными предприятиями пищевой промышленности. Представители различных контролирующих органов, как по команде, бросились на «свежачок». Их нашествие Максим образно сравнивал с потоком, бурным и мутным, сметающим все мыслимые и немыслимые преграды.

Но чекист и не собирался возводить препятствия на его пути. Только умело направлял в нужное русло. То, что оно лежит в противозаконной плоскости, никого не волновало. Через несколько месяцев на подкормке у «бизнесмена» состояло немало влиятельных чинов…

Во время той командировки Макс записал десятки аудио— и видеокассет, отснял сотни фотографий, однако начальство успешно «похерило» компромат. Б. тогда получил недвусмысленное указание из Кремля…