«Дашнакцутюн» с клятвой на оружии, сохранившиеся еще с начала XX века. В наше время старинные обычаи, подпитываемые революционной романтикой, казались нелепыми – в собственной стране, к тому же воюющей, – и постепенно они отмирали. Психологически для дашнаков 90-х годов значимость партийной структуры так и осталась первичной, а претензия на власть воспринималась ими как нечто естественное: кто, как не «Дашнакцутюн», старейшая армянская партия, возьмет на себя ответственность за будущее Армении?

Мы же никаких партий не создавали и не собирались этого делать. Я считал это в той ситуации абсолютно неприемлемым: надо было защищать Карабах, а не драться между собой за власть. К тому же все наше время уходило на решение вопросов безопасности. Безусловно, нам требовался парламент, но как собственный легитимный орган власти, а не как арена внутриполитической борьбы. Мы неоднократно обсуждали это между собой, и большинство из нас понимало, что после войны, конечно, будут создаваться партии, будет политическая конкуренция, но – не сейчас.

Как выяснилось, в «Дашнакцутюн» думали по-другому. Они активно занимались партийным строительством, создавая структуры во всех районах республики. В отличие от нас, они сделали своим приоритетом победу на выборах, а мы, как оказалось, выборы полностью упустили, хотя наше влияние в НКР было доминирующим. Дашнаки выставили кандидатов по большинству избирательных округов, не раскрывая их партийной принадлежности. Многих из них мы поддержали, не зная, что они скрытые дашнаки, и вообще не догадываясь о происходящем. Очевидно, что этот обман являлся частью предвыборной стратегии, и это нас сильно задело. История оставила в душе неприятный осадок, и, хотя мы и продолжали общаться с дашнаками, доверие к ним пропало, отношения стали формальными.

* * *

Когда начались выборы председателя Президиума Верховного Совета, кто-то попытался выдвинуть мою кандидатуру, но я отказался наотрез. Я и раньше не представлял себя в роли члена парламента; теперь же решил однозначно, что в такой атмосфере не хочу и не стану работать. Со своей стороны мы предложили Леонарда Петросяна, человека, имевшего большой управленческий опыт, но большинством голосов был избран Артур Мкртчян.

Артура я знал хорошо.

Хороший парень, позитивный, очень светлый, обаятельный, мягкий, интеллигентный. Личность сама по себе интересная, но, как мне представлялось, совершенно не подходящая на роль лидера, особенно сейчас, в военное время. Кандидат наук, историк, до войны Артур работал директором маленького музея в райцентре Гадрут, в котором было всего два сотрудника. Харизматичности, управленческого опыта и волевых качеств, необходимых для влияния на людей, ему явно не хватало. В должности председателя парламента ему пришлось нелегко. Не зная, как решать стоящие перед ним задачи, Артур часто спрашивал у меня совета, интересовался моим мнением о тех или иных вопросах. Человек умный, тонкий и чувствительный, он, конечно, ощущал себя неловко в сложившейся ситуации.

Не только председатель парламента чувствовал себя беспомощным, избранный Верховный Совет тоже оказался органом символическим. Реальной власти он так и не получил, поскольку не имел возможности управлять происходящими событиями или хотя бы воздействовать на них. Даже влияние на сформированную им же исполнительную власть было чисто формальным. Отношения с руководством Армении также не сложились из-за конфликта между правящим АОДом и партией «Дашнакцутюн». В результате все видели, что вроде бы номинально Верховный Совет есть, но он не способен контролировать в Карабахе ничего, кроме своей же деятельности. Парламент существовал сам по себе, а реальные события – сами по себе.

Несколько раз со мной встречались разные делегации, как-то домой приехал наш епископ Паргев, уговаривал меня стать заместителем председателя Президиума ВС. С таким же предложением обращался и сам Артур. Я не соглашался: «Нет, не хочу. Вы же понимаете, что формально я стану как бы заместителем, а фактически, по степени моего влияния, – лидером. Как только я там появлюсь, вся власть сконцентрируется на мне и я просто деформирую иерархию Президиума ВС».

Это было правдой, но основной внутренний мотив моего отказа все-таки состоял в другом. Я не мог перешагнуть через барьер недоверия, которое появилось после истории с выборами и усилилось в последующие дни. Артур пригласил меня на встречу и явно хотел сгладить ситуацию, восстановить прежние доверительные отношения. Я пристально посмотрел ему в глаза и задал прямой вопрос: «Артур, я не могу понять и хочу услышать от тебя: ты все-таки дашнак или нет?» Он немного замешкался и ответил, что нет! А я уже успел выяснить, что он член партии, причем давно. Его ответ разочаровал меня еще больше. Естественно, восстановить доверие не удалось, а без него нормальные отношения и сотрудничество выстроить невозможно.

Может быть, дай мне тогда Артур честный ответ – я бы принял другое решение.

Председателем парламента Артур Мкртчян оставался недолго. Через несколько месяцев после своего избрания, весной 1992 года, он погиб в результате несчастного случая у себя дома, в присутствии жены. Чистил оружие после того, как накануне стрелял по мишени, и не заметил, что там остался патрон…

Исполняющим обязанности председателя Президиума ВС стал Георгий Петросян.

Комитет самообороны

Верховный Совет сформировал Совет Министров, председателем которого назначили Олега Есаяна. Задачи перед правительством стояли тяжелейшие, а ресурсы на их решение были крайне скудными. Любопытно, что при абсолютном большинстве «Дашнакцутюн» в Верховном Совете в правительстве не оказалось дашнаков. Все известные партийные активисты предпочли занять ключевые позиции в Президиуме Верховного Совета.

Олег, человек хорошо образованный, контактный, с незаурядным чувством юмора, умеющий строить личные отношения, имел экономическое образование. В прошлом он преподавал в вузе, имел опыт управленческой работы областного масштаба. Мы успели с ним сдружиться и активно общались и сотрудничали многие годы. Одним из первых решений Есаяна на посту главы правительства стало создание Комитета самообороны, руководителем которого назначили Сержа Саргсяна, а его заместителем – Самвела Бабаяна. Так впервые была формализована деятельность по координации сил самообороны – работа, которой и Серж, и Самвел уже давно занимались без официального статуса. В то время Комитет самообороны представлял собой самую влиятельную и значимую структуру в Карабахе: там концентрировались все основные ресурсы, и во многих вопросах гражданские власти не могли без нее обойтись.

Сначала комитет располагался в одном из зданий в центре города, но вскоре переехал на окраину Степанакерта, в помещение бывшего детского сада, который уже давно не работал. Параллельно с ведением боевых действий, буквально на ходу, мы создавали армию Нагорного Карабаха. Требовалось сгруппировать все наши возможности, объединить все отряды и на их базе создавать боевые армейские структуры – роты, батальоны, полки. Необходимо было подчинить всех единому командованию. Состав вооруженных сил оставался очень неоднородным. Основной их костяк составляли отряды самообороны, созданные когда-то жителями для