Иван Сергеевич Небелица уже много лет занимал должность начальника жилищно-коммунального хозяйства города, умудряясь удержаться на должности при каждой смене власти. Иван Сергеевич действительно не брал взяток, но не потому, что был очень честным, а потому, что боялся быть пойманным на «горячем». Поэтому предприимчивый начальник создал целую империю частных предприятий во главе со своими многочисленными родственниками. В открытых торгах, проводимых Горжилкоммунхозом для оказания различного рода услуг, поставки товаров, стройматериалов и всего остального, неизбежно побеждали нужные или, проще сказать, назначенные фирмы. Иван Сергеевич лично занимался составлением тендерных условий для участников. Условия, естественно, подгоняли к заранее определенному победителю. Другие претенденты шутили так:

– Последний пункт тендерной документации гласит: «Победителем торгов может стать участник только с названием „Такой-то, такой-то“. Да! Чужие здесь не ходят!»

Но оригинальность хитроумного и деятельного начальника заключалась в другом: в его любви к истории и ораторскому искусству. Даже случайная встреча с ним могла стать незабываемой для любого человека, не готового к разглагольствованиям на глобальные темы. Уж очень сильно любил Небелица показать свою осведомленность в тех или иных вопросах. Все его суждения, так или иначе, всегда заканчивались пессимистическим прогнозом на ближайшее будущее, что могло завести в ступор даже самых жизнерадостных.

«Ви, напевно, нічого не знаєте, а от мені відомо, що…»[40]– с этих слов начиналась обычно длинная тирада без всякого намека на диалог, собеседнику просто настоятельно предлагалось послушать знающего человека. При этом Иван Сергеевич делал загадочное лицо и характерно покачивал головой в разные стороны, словно одному ему известно о масштабах надвигающейся катастрофы. По этой причине за Небелицей прочно закрепилось прозвище «Глобальный фаталист».

Одна из любимейших тем Ивана Сергеевича – рассуждения о неидеальности современности и приведших к такому положению причинах, заложенных в начале развития цивилизации. Прочитав, в своё время, огромное количество книг исторического содержания, он считал себя человеком, разобравшимся в сложном прошлом наших героических предков. Поговаривали, что даже выучился читать на санскрите и мог самостоятельно переводить писания древних мудрецов. Увлечение историей для него значило гораздо больше, чем просто хобби, а о его попытках всячески подражать лихому образу казака запорожской Сечи и вовсе слагали легенды. Иван Сергеевич всегда надевал вышитые рубахи, носил причёску, для которой подходило название «стрижка под горшок», а лицо украшали черные усы подковообразной формы. При всем этом всегда повторял: «Я патріот, але не шароварний!», вкладывая в это понятие какой-то тайный смысл, особое значение, при этом позиционируя себя как потомка народа с древнейшей культурой, историю которого умышленно уничижали западные ученые.

Изюминкой в разговорах с Иваном Сергеевичем было его постоянное использование народных поговорок и пословиц нелитературного содержания. Нет! Матом он, конечно, не ругался, всё-таки относил себя к воспитанным людям, но использование слов и выражений, которыми запорожские казаки писали письмо турецкому султану, считал естественным обращением к культурному наследию.

Самосвалов уверенно вошел в кабинет и застал весьма оригинальную сцену: под довольно огромной копией картины Ильи Репина «Запорожцы» сидел в своём кресле Иван Сергеевич и с очень весёлым лицом что-то печатал в ноутбуке. Печатал, правда, громко сказано! Нажимал одним пальцем, подолгу разыскивая каждую буковку. Со своими усами, прической, вышитой сорочкой и довольным выражением лица был неимоверно похож в этот момент на своих кумиров. Словно отошёл от коша на минутку проверить что-то в Интернете.

– Здоров, Иван Сергеевич! – радостно начал Гриша.

– Здоров до коров! До людей здрасьте, – неожиданно парировал приветствие главный завхоз города.

– Ну тогда здрасьте! – как можно радушнее продолжил Гриша.

– Здрасьте! Срака в красьці! – перекривил Гришу начальник горкомунхоза.

«Ох, ты и заговорил, ишак! – пронеслось в голове у Самосвалова. – Я помню времена, когда ты со щенячьим восторгом заглядывал мне в глаза и улыбался на все зубы, шоб только я не копал под тебя. А теперь… Молодец, быстро забыл, кого боялся».

– Та я вобшэ по д-делу.

– Називається: срав, пердів, з гори летів! Що мені тепер, все кинути, бо ти прийшов? Ти що, не бачиш[41]– я працюю.

– Ну, вибачай[42]! Я в приёмной подожду.

– Та, ладно, – неожиданно сменил гнев на милость Иван Сергеевич, – це ж я так, замість привітання. Присідай, будь ласка. Як твої справи? Зайшов провідати чи по справах? Чай? Кава? Чогось міцніше?[43]

– Другое дело. А то я подумал, шо ты не узнал меня. Н-наливай шо хочешь – не откажусь.

– Та що ти, Григорій, як це не впізнав? Та нехай мене тоді вкрадуть білі негри![44]– уже совсем радушно защебетал Небелица, доставая из-под стола армянский коньяк. Выключив компьютер, он разлил по коньячным рюмкам часть содержимого бутылки и заботливо поинтересовался:

– Ну, як ти після звільнення? Щось знайшов? Чи досі на відпочинку? Пам'ятаю тебе в міліції, гарячий ти хлопець був – вогнем срав![45]

Небылица достал из стола заботливо накрытую салфеткой тарелочку с колбасой, по степени свежести Гриша определил – нарезана минут десять назад. Расположил её перед гостем и с огромным удовольствием отправил в рот толсто отрезанный кусочек. «Теперь понятно, какого Федора ты злился, – успокоился Гриша, – колбаса, коньяк – не вовремя я зашёл».

– Та вот, думаю восстановиться! Есть возможность, добрые люди обещали помочь. Т-так шо скоро я опять буду при погонах. Вопрос практически решённый.

– Молодець, молодець, Гриша! Розумно робиш. Є можливість – іди знову працювати в органи. Зараз такі часи, я тобі скажу, дуже нестабільна ситуація в країні. Та не тільки в країні, в цілому світі штормить. Слухай, що це таке?»[46]– он неожиданно перешёл на другую тему, достав изо рта какую-то непонятную субстанцию. – Зараз усе таке неякісне. Напевно, собак на цю ковбасу рубали разом з будками.