Сообщение пришло вчера вечером. Он несколько раз слышал сигнал своего телефона, но игнорировал его, потому что не мог оторваться от Кейт.

Должно быть, она сообщила комиссии о том, куда тюлени уплывают на брачный период, сразу, как только они вернулись из потайной бухты.

Грант посмотрел на себя в зеркало. Его глаза были темными и неистово сверкали. Он не стал пытаться брать себя в руки. Пусть она видит, что сделала. Пусть его лицо снится ей каждую ночь, напоминая о ее предательстве.

Увидев мрачное лицо стоящего в дверях Гранта, Кейт быстро накрылась одеялом. Он был полностью одет. Его взгляд был полон ярости, в руке он держал мобильный телефон.

Ей хотелось спросить у него, что случилось, но она словно язык проглотила. Она просто смотрела на него, теребя край одеяла.

Грант заговорил раньше, чем к ней вернулся дар речи.

— Когда я вышел из ванной, ты выглядела такой довольной. К чему терять время и притворяться, будто ты не знаешь, что происходит?

Кейт дважды сглотнула, прежде чем ответить:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Грант швырнул мобильник на кровать. Прижимая к груди одеяло, Кейт наклонилась вперед, взяла его и прочитала сообщение на экране.

Тюлени в безопасности! Ее сердце учащенно забилось, затем подпрыгнуло и замерло в груди, когда она встретилась взглядом с Грантом.

— Ты хорошая актриса, Кейт. Я клюнул на все твои заверения в честности и преданности. На твою историю о несчастной сиротке.

Ее грудь пронзила боль.

— Твои глаза, как у раненой лани, были очень убедительными.

— Ты думаешь, это я повлияла на решение комиссии?

— А кто же еще? Я показал тебе место, где спариваются тюлени, а на следующий день комиссия вынесла решение об установлении буферной зоны. Нетрудно догадаться, от кого они узнали про бухту.

— Это правительственная организация. В них ничего так быстро не делается. Если они прислали тебе уведомление сегодня, значит, решение было принято не менее недели назад.

— Не без твоего участия, разумеется, — отрезал Грант.

Кейт опустила глаза. Должно быть, комиссия приняла решение на основании результатов начальной стадии ее исследования. Это действительно ее вина. Она снова посмотрела на Гранта. Пусть ненавидит ее, если хочет, но он не должен думать, что она его предала.

— Я не сообщала комиссии о месте размножения тюленей.

Его ноздри раздувались, руки были сжаты в кулаки.

— Какая теперь, к черту, разница? Ферму невозможно продать.

— Грант, мне жаль.

Наклонившись, он сорвал с нее одеяло, схватил ее за руку и заставил подняться с кровати.

— Нет, тебе не жаль, иначе бы ты этого не сделала.

— Я этого не делала. Я дала тебе честное слово.

— Оно не имеет никакой ценности, так же как эта ферма.

Его удар попал в цель. Внутри у нее все сжалось в комок, и она почувствовала, как смелость покидает ее. Грант хочет верить в худшее. Это вписывается в рамки его мировоззрения, возможно, защищает его.

К счастью, вертикальное положение, даже несмотря на наготу, придало ей уверенности.

— Ты ведь уже решил не продавать ферму.

— Я решил не продавать ее пока. Это большая разница.

— Значит, ты не планировал здесь задерживаться? Тогда что было вот это? — Она указала ему на смятые простыни.

Подняв с пола ее лабораторную униформу, Грант швырнул ей комок одежды. Возмущенная, Кейт не стала его ловить, и он упал на пол.

— Это результат моих заблуждений. Моей глупой доверчивости.

С этими словами Грант повернулся и ушел. Кейт начало казаться, что стены спальни вот-вот сомкнутся и раздавят ее. Быстро надев свой лабораторный костюм, она пошла на шум, доносящийся из кухни.

— Грант… — позвала она, остановившись в дверях.

Он резко обернулся. Его глаза по-прежнему яростно сверкали.

— Ты знала, чем все закончится, и, наверное, веселилась от души за моей спиной. Ты поэтому вчера вечером была такой… энергичной? Праздновала свою победу?

Ее словно окатили ледяной водой.

— Ты бы хотел, чтобы все было именно так, правда?

Грант уставился на нее. Его зрачки были такими же огромными, как прошлой ночью, только по другой причине. Ее предательское тело все равно находило его неотразимым, тянулось к нему.

Проигнорировав свои чувства, Кейт добавила:

— Тебе подходит, чтобы я была обманщицей, потому что не привык иметь дело с честными людьми. С теми, кто не намерен тебя обманывать. Ты понятия не имеешь, как быть с тем, кто искренне пытается тебе помочь найти выход, при котором обе стороны ничего бы не потеряли. Ты не ждешь от жизни ничего, кроме разочарования.

— Я помог тебе. Дал тебе крышу над головой и помещение для лаборатории. Впустил тебя туда, куда никого до сих пор не впускал, а ты меня предала.

Она презрительно скривила губы:

— Ты помог себе. Предложил мне жить и работать у тебя, чтобы следить за тем, как продвигается мое исследование. Ты рассказал мне о себе ровно столько, чтобы я тобой заинтересовалась, открылась тебе. Только не говори, что это не было тщательно продуманной тактикой.

Он хрипло застонал:

— Я доверял тебе, Кейт.

— Нет, Грант, — возразила она, с трудом сдерживая свою боль. — Ты никогда мне не доверял, иначе бы этого разговора у нас сейчас не было.

Развернувшись, она пошла по коридору в комнату, где находились ее собранные вещи. За оборудованием для лаборатории она пришлет кого-нибудь из своих помощников.

Когда она вернулась на кухню с чемоданом и сумкой, Грант неподвижно стоял на том же месте, что и до этого. Оставив вещи у двери, она подошла к нему и, проведя ладонями вверх по его мускулистым рукам, которые так нежно ласкали ее прошлой ночью, подняла на него взгляд. Он смотрел поверх ее головы. Лицо его было непроницаемым.

— Говорю в последний раз, Грант, — произнесла она. — Я не сообщала комиссии о той бухте, которую ты мне показал. Я не предавала тебя. Я… Я слишком сильно тебя люблю, чтобы причинить тебе такую боль. Но если ты позволишь мне сейчас уйти из этого дома, то больше меня не увидишь. — Она сжала его руки. — Никогда.

Зеленые глаза, о которых она беспрестанно думала со дня своей первой встречи с Грантом, долго смотрели в дальний угол кухни, затем медленно опустились, и их взгляды встретились.

— Не надо. — Его голос дрожал. — Не смотри на меня так.

— Как?

— Так, будто я тебе действительно небезразличен. — Грант снял ее руки со своих. — Я ошибся, когда вчера сказал тебе, что это начало. Это может быть только концом.