— Я думаю, что он, ты уж прости, не любит тебя.

— Просто, мне кажется, Андрей так и не смог поверить, что ребенок его.

— Разве это хорошо его характеризует?

— А как бы ты воспринял ту картину, которую он сегодня здесь застал? — горько усмехнулась Лера.

— Не знаю… — покачал головой Рафаэль. — Мне бы она, конечно, тоже не понравилась, но я бы не ушел. Гордость — она ни к чему, если любишь. И вообще…

— Что?

— В самом деле, выходи за меня замуж, Лера! — выпалил Рафаэль.

— Ты ведь женат. — Она опять печально улыбнулась и даже потрепала его по волосам, которые действительно оказались жесткими.

— Да развелся я. На прошлой неделе.

— Зачем же с горя снова жениться?

— Не с горя.

— А с чего?

— Знаешь, Лера, хотя твой Андрей абсолютно не прав, но… Словом, я воспринимаю Машку как… своего ребенка… Ты не представляешь, как я рад, что тебя увидел и до живота твоего дотронулся. Будто до настоящей дочки… Вот зря ты смеешься! В конце концов, разве так важно, кто физический отец ребенка, если… если физический с большой радостью от него отказался?

— Рафаэль, очнись! Ребенка еще нет.

— А для меня будто бы уже есть.

— Но ведь если женишься, то не только с ребенком рядом жить придется, а еще и со мной, а ты сто раз говорил, что я не в твоем вкусе. — Лера уже весело рассмеялась. — Даже имя у меня противное — Лер-р-ра — будто гвоздем по стеклу! То ли дело Ли-леч-ка — прямо серебряный звон! Кажется, так ты говорил?

— Да ну тебя! — отмахнулся Рафаэль. — Это все я нес спьяну, да и вообще давно!

— Разве с тех пор что-нибудь изменилось?

— С тех пор многое изменилось. Понимаешь, когда я с Лилей разводился, никак не мог понять, почему на ней женился. Рядом стояла абсолютно чужая женщина, с которой я каким-то непостижимым образом прожил целых четырнадцать лет… А ты мне… — Он накрыл ее руку своей ладонью. — Ты мне… вместе с Машкой… родная. Честное слово!

Лера вытащила из-под его ладони свою руку и спросила:

— А как же любовь?

— А может быть, такое вот родство для брака важнее, чем любовь? Мы с тобой можем пожениться… по расчету, но он не будет меркантильным. Дело ведь не в деньгах или там в жилплощади. Просто нам вдвоем хорошо. Разве нет? Ты же мне обрадовалась! Я видел!

— Да, я обрадовалась, верно, — согласилась Лера. — Мне вообще тебя очень не хватало.

— Вот видишь!

— Вижу, но…

— Что тебя смущает, Лера?

— А ты не догадываешься?

— Ну… если ты про интимные отношения… — начал он.

— Да, я про эти самые отношения, — кивнула она.

— А с чего ты взяла, что я ни на что не гожусь… в постели?

— Я вообще ни о чем таком не думала!

— А ты пока и не думай. Я отлично понимаю, что сейчас тебе, возможно, и не до секса. У тебя сейчас совершенно другие задачи. — И он опять очень осторожно дотронулся до ее живота. — А потом… Может быть, потом ты сможешь меня… полюбить.

— А если ты не сможешь? Как мне быть тогда?

— Я? Я смогу. И потом, как я говорил и раньше, мы ведь можем развестись, если уж тебе будет совсем невмоготу. Ну или мне. Но у Машки уже будет отец. И мы с ней будем продолжать дружить. Ты ведь позволишь?

— А не далеко ли ты заглянул, Рафаэль? — усмехнулась Лера.

— В самый раз. Так что, выйдешь за меня замуж?

Рафаэль смотрел на нее очень серьезным взглядом продолговатых глаз с зелеными искорками. С тех самых пор, как они познакомились, Лере рядом с ним действительно всегда было хорошо и спокойно. Ее к нему всегда тянуло. Он был надежен и прост. Лера вспомнила ту пару поцелуев, которые произошли между ними в присутствии Лили. Ей тогда не было противно. Она даже вспомнила его губы, мягкие и теплые. У него такие же мягкие и теплые руки. Ну и что же ей еще надо? Он действительно будет хорошим отцом Машке. Он будет хорошим мужем. Он вообще — хороший.

— А ты попробуй, Рафаэль… — начала она странным, незнакомым голосом.

— Что? — хрипло спросил он.

— Попробуй меня… поцеловать. Протестировать, в общем…

— Что, прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— А ты не…

— Я не…

— То есть ты… да?

— Я… да… Поцелуй меня, Рафаэль…

Он медленно поднялся с пола, сел рядом с ней на диван, взял в ладони ее лицо и осторожно повернул к себе. Лера закрыла глаза. Когда его губы коснулись ее, она обняла его за шею и дотронулась руками до ежика волос. Да, они действительно жесткие, не такие, как у Андрея. И все Лерины ощущения… другие… Андрей много курил, и от него всегда пахло никотином. Поцелуй некурящего Рафаэля показался ей на удивление сладким. Она сама еще раз коснулась губами его губ. Он чутко отозвался, именно так, как ей было нужно — одновременно чувственно и нежно. Потом он пробежался губами по ее лицу и спустился по шее к вырезу трикотажной кофточки. От его поцелуев по ее телу пробежали мурашки. Лера и не думала, что сможет так взволноваться.

Рафаэль, напряженно глядя ей в глаза, взялся за лямку комбинезона и попытался расстегнуть крупную декоративную пуговицу.

— Я… я толстая и некрасивая… — прошептала она. — Я… беременная…

— Нет ничего прекраснее беременной женщины… — таким же шепотом ответил ей он и отстегнул сначала одну лямку, потом — другую.

Лера подняла руки вверх, и он стащил с нее кофточку.

— Меня три дня назад… целовал другой мужчина… — все так же шепотом проговорила Лера. Она будто извинялась перед Рафаэлем. Будто бы она должна была хранить верность именно ему, но нечаянно изменила с другим.

— Это было в прошлой жизни, — отозвался он и спустил с ее плеч лямки бюстгальтера. Потом одним широким движением сбросил на пол игрушки с детской одежкой и осторожно опустил Леру на диван. Она сама помогла ему снять с нее тяжелый джинсовый комбинезон и белье.

— Вот теперь я точно услышу Машку, — тихо рассмеялся он и все так же осторожно прижался ухом к ее животу. — Дышит, честное слово дышит, — улыбаясь, сказал Рафаэль и принялся покрывать поцелуями ее торчащий вверх живот.

Лера опять закрыла глаза и чуть не задохнулась слезами. Андрей изо всех сил пытался этого не демонстрировать, но она чувствовала, как он ненавидит ее живот. С его точки зрения, он уродовал женщину, и лучше всего было делать вид, будто его не существует вовсе.

Рафаэль, как по горке, поднялся по Лериному животу до верхней точки и опять спустился вниз к груди, потом еще раз поцеловал ее в губы и шепнул в ухо:

— У нас все будет хорошо… Ты веришь?