Она направилась ко мне, но вдруг я увидел: глаза рыжей в тревоге вылезают из орбит. Она попыталась развернуться, и тут я заметил у нее на шее тонкие алые линии. И ниже, на белом халате, на груди, на животе, на ногах. Она стала падать и на лету начала распадаться на куски, словно рухнувшая пирамида ящиков. Тонкие алые линии быстро превратились в пятна, из которых фонтанами брызнула кровь. Голова ее откатилась налево, руки упали вниз, а туловище осело направо. Миг — и на потолок, на стены, на бледнолицего и на меня брызнула теплая липкая жидкость. Но самая большая красная лужа разлилась вокруг еще корчащегося обрубка на пороге.

Я вытер глаза и поднял голову. Бледнолицый тупо пялился на свою бывшую сообщницу. Я сдержал рвоту и попытался понять, как же все произошло. Вскоре я уже примерно представил, что случилось, и мне сразу расхотелось умирать. Наоборот, очень захотелось остаться в живых.

Сейчас или никогда! Я рванулся на кресле к шкафчику, где хранил свою пушечку. Видимо, от движения бледнолицый вышел из ступора. Он полез в карман комбинезона и извлек оттуда внушительных размеров бластер. Когда он прицелился, из коридора донесся пронзительный крик. Бледнолицый обернулся. Я сидел и наблюдал.

Эм-Эм на полной скорости врезался в бледнолицего. Тот не успел среагировать, потому что мальчишка со всей силы толкнул его вперед. Бледнолицый упал на спину, вращая руками, как ветряная мельница. Напрасно! Он споткнулся о молекулярную проволоку, натянутую поперек порога, и распался на куски. Кровь снова брызнула фонтанами, снова обрубки извивались и катались по полу.

Я вовремя поднял глаза и увидел, как Эм-Эм остановился на пороге. Потом, к своему ужасу, я увидел, как он поскользнулся в луже крови и потерял равновесие. Одной рукой он схватился за ручку двери, а другая замолотила в воздухе… и ее пересекла невидимая нить.

Я увидел, как его кисть отлетела в сторону, увидел, как он упал на колени и тупо уставился на обрубок, из которого хлестала кровь.

— Хватай ее! — закричал я. — Прижми!

Но он был в шоке; мои слова до него не доходили.

Я с трудом выбрался из кресла и встал. Ноги у меня подкашивались, поэтому я встал на четвереньки и пополз по запекшейся крови, мысленно взмолившись, чтобы моя скоба выдержала голову, и надеясь, что я уже поправился настолько, что внутренности не пострадают. Я все время громко подбадривал его, но он просто сидел на месте и пялился на свой обрубок.

Я дополз до порога, вытянул руку и затаил дыхание, надеясь, что не наткнусь на проволоку. После того как пальцы не отвалились, я поднял с пола оторванную кисть и прижал ее точно к месту разреза. Немного пошевелил, нащупал нужное место, и кровь остановилась. Потом я со всей силы вдавил отрезанную кисть на место и прижал.

Он, моргая, смотрел на меня. Лицо у него сделалось белым как мел; глаза ввалились.

— Я их достал! Больше они вам не навредят, сан! — И он рухнул на пол и затих.

Не отпуская его руку, я закричал что было мочи. Двери соседних квартир начали открываться. Я повернулся к мальчишке и сказал:

— Только попробуй умереть, маленький паршивец! Я тебе шею сверну!

Я боялся, что он умер или, в лучшем случае, впал в кому, но готов поклясться: его губы дернулись в улыбке.

Конечно, потом пришлось долго объясняться. Два трупа, аккуратно раскромсанных на мелкие кусочки, — дело из ряда вон выходящее. Их наличие на пороге моей квартиры вызвало у чиновников массу вопросов. Не упоминая о суперНДТ, я рассказал, что случайно вышел на след подпольных дельцов, которые похищали беспризорников; по моим словам, я понятия не имел, зачем преступникам понадобились малолетние дети. Узнав, что они раскрыты, преступники попытались убить меня при помощи молекулярной проволоки.

Так как у меня имеется лицензия частного детектива, а характер полученных мною ранений подтверждал мои слова о прежнем нападении, а еще потому, что отрезанные руки рыжей и бледнолицего крепко сжимали бластеры, мне удалось избежать тюремного заключения. Однако после того как трупы собрали по кусочкам, их отправили на экспертизу, а дело не закрыли. В общем, мне запретили покидать мегаполис до тех пор, пока все не прояснится окончательно.

Но мне было все равно. Так или иначе, я никуда не собирался уезжать.

Руки и ноги у меня окрепли, я уже мог ходить и обслуживать себя. И даже немного возиться в приоконном садике. Хотя Док все еще не разрешал мне снять скобу.

Эм-Эм держался молодцом — я оплатил его лечение по высшему разряду, чтобы не сомневаться в благоприятном исходе. Его правая рука срасталась хорошо, но все еще была в лубке. Зато он отлично навострился пользоваться левой рукой. Из нас двоих получилась вполне сносная личность.

— Ну мы с тобой и парочка инвалидов, — сказал я, когда мы сидели и смотрели видео.

Эм-Эм закинул в рот сырный шарик, а другой швырнул Игги.

— Лентяи.

— Точно. Я обленился. Пора возвращаться к работе.

Работа! Я вспомнил о своем единственном клиенте — мистере Эрле Хамботе.

Окрестные беспризорники проверили всех малышек в возрасте дочери Хамбота, но не обнаружили ни одной, чьи отпечатки ног хотя бы отдаленно походили на те, что дал мне ее отец. Не знаю, можно ли всецело полагаться на их способности, но выбора у меня не было. Анализ сетчатки был бы надежнее, но об этом и речи быть не могло.

Пора звонить клиенту и говорить, что я все еще ищу его дочь, хотя пока результат нулевой.

Странно… прошло столько времени, но Эрл Хамбот ни разу не позвонил узнать, как продвигается расследование. Вдвойне странно, если учесть, что он щедро заплатил мне золотом. Вперед.

Я подъехал к видеофону и назвал номер, который оставил мне клиент. Но тот мужчина, который появился на экране, не был моим клиентом. В ответ на мои расспросы он сообщил, что никогда не слыхал об Эрле Хамботе.

Остаток дня я названивал всем Эрлам Хамботам, проживающим в мегаполисе. Их оказалось не так много, но среди них моего клиента не оказалось.

— Что происходит? — сказал я, когда потух экран голокамеры после последнего звонка.

— Что такое? — спросил Эм-Эм.

— Меня нанял клиент, которого не существует в действительности; он просил найти ребенка, которого невозможно найти. Ты что-нибудь понимаешь?

— Может, нет ребенка.

— Может, ты прав.

— Загадка, сан.

— Мистер Дрейер. Да, вот уж точно загадка.

— Да ладно. Зато друг на всю жизнь, да? — Он ткнул себя пальцем в грудь и швырнул мне сырный шарик.

Я рассмеялся и швырнул шарик назад, ему. Наверное, с меня достаточно. Пока!

Безобразия творятся повсеместно. Вы знаете, где сейчас ваш незаконный малыш?