– Из Дубны, – повторила Мелани. Отсвет невероятной и пугающей догадки мелькнул в её глазах, но она тут же отогнала её, как невозможную. – И ты хочешь стать достойной его, когда вы снова встретитесь?

– Да, – просто кивнула Ева. – Берёте меня в ученики?! И тогда не притронусь к женскому гардеробу. Обещаю.

– Ну, иногда придётся. – Мелани наконец широко улыбнулась. – Ладно, посмотрим, как будешь себя вести. А полчаса оставь всё же на себя. И выбери себе самое красивое платье из гардероба. Поверь мне, сегодня дело того стоит.

1

Нил-Сонов не меньше, а может быть, и больше остальных гидов ждал возвращения Петропавла. Один из двух уцелевших свидетелей трагедии в Весёлой сторожке был наконец отпущен из лазарета. Провалявшись в госпитале несколько недель, Хромой Алёшка медленно, но всё же пошёл на поправку. Конечно, ему требовалось время на реабилитацию, однако парень сам вызвался немедленно приступить к исполнению своих обязанностей в отделе реликвий и артефактов. Наверное, он прав: за делом, среди всех этих интересующих его тайн ушедшей эпохи ему будет легче восстановиться. В тяжёлые времена многим нужен выдуманный, а то и сказочный мир. Николай, кстати, не раз указывал, что по любопытству и склонности характера Алёшка гораздо ближе к учёным (не лучшей их части, стоит отметить), только образования ему не хватает, вот и служит простым смотрителем. От лечащих врачей Нил-Сонов слышал, что из-за пережитой глубокой психологической травмы парня до сих пор по ночам мучили кошмары, иногда он даже кричал. Алёшка был всё ещё очень слаб, а после роковой ночи в Весёлой сторожке его природная хромота заметно усилилась. Нил-Сонов как можно более деликатно попытался допросить парня ещё в госпитале. Но тот сразу же замкнулся, отвечал неохотно и невпопад, словно не всё понимал, словно защитные механизмы психики вычеркнули куски страшных воспоминаний; а потом этот ступор вдруг закончился приступом паники, и допрос по требованию врача пришлось прекратить. Сегодня у Алёшки выдался первый рабочий день. Нил-Сонов навестил его утром и увидел, что в ясных и всегда по-детски весёлых глазах парня теперь поселились тени глубокой печали.

– Алёшка, я задам тебе только один вопрос, хорошо? – попросил его Нил-Сонов. – Скажи, это ведь был Лазарь?

Алёшка побледнел и отвернулся, его губы еле заметно задрожали.

– Знаю, что вы с Лазарем были друзьями, наверное, поэтому ты покрываешь его. Я тебя понимаю. Но, парень, необходимо выяснить, кто мог сотворить такое.

Алёшка исподлобья со страхом посмотрел на Нил-Сонова и глухо пробубнил:

– Не помню.

Больше ничего из него вытащить не удалось. Что ж, наверное, ему действительно нужно время. И Нил-Сонов ждал Петропавла. Чтобы получить у него разрешение на одну весьма рисковую процедуру. Погрузить Алёшку в присутствии Главы гидов в глубокий гипноз и извлечь из парня воспоминания той роковой ночи. Потому что было ещё кое-что. Возможно, даже страшнее бойни в Весёлой сторожке. За время отсутствия Петропавла Нил-Сонов совместно с патологоанатомом Университета провёл тайную эксгумацию тел, спешно похороненных тогда у плотины. И открылась какая-то совершенно чудовищная картина. Точнее, вся картинка ещё раз перевернулась.

– Очень странно, – обронил патологоанатом, глядя на Нил-Сонова.

– Что именно? – нахмурился тот.

Глаза патологоанатома как-то маслено блеснули. Затем он тяжело усмехнулся. Он был из гидов, поэтому всё, что сказал дальше, и выглядело столь обескураживающе диким.

– Понимаешь, Нил… – Он задумчиво поморщился. – Во всех телах присутствуют следы некоего фермента, секрета, выделяемого некоторыми хищниками, чтобы притормозить процесс разложения. Но дело даже не в этом. Всех учёных растерзала какая-то неведомая тварь. Подобные же раны были нанесены Алёшке. А вот гиды…

– Что гиды? – Нил-Сонов посмотрел в сторону, почему-то ему больше не хотелось видеть останки.

– Нил, все гиды были убиты из огнестрельного оружия. Все трое. Пулевые ранения и пытались скрыть, растерзав потом жертвы и сломав, например, шею Николаю. Понимаешь?

– Нет, – сипло отозвался Нил-Сонов. – Зачем такое могло понадобиться?

– Думаю, это становится главным вопросом. Но я совершенно уверен, что хищная тварь терзала уже мёртвые тела.

«Мне это известно, – подумал Нил-Сонов. – И что по гидам стреляли, тоже. Хватило одного непонятного пулевого отверстия в стене, в котором не было пули».

Патологоанатом поморщился:

– Зачем терзать мёртвые тела? Странная маскировка… И вот ещё что, Нил: все смертельные ранения гидам были нанесены в одну точку.

– О чём ты?

Патологоанатом вдруг изумлённо уставился на Нил-Сонова, будто его только что осенило:

– Ну конечно… Это и пытались скрыть!

– Одну точку?

– Именно! Я не знаю, что происходит. Надо говорить с Петропавлом. Ну, вот, смотри, Николай… Видишь, как вывернута его шея?

– Давай уже не беспокоить его больше, – попросил Нил-Сонов.

– Подожди, Нил, это важно. Шея и нанесённая чудовищем рана, а потом её сломали. Но рана проходит по верху горла… Это скрыли. Нил, именно туда Николая когда-то укусил его скремлин. Как ты понимаешь, эти наши ранки от укусов со временем становятся почти не видны. Понимаешь?

Нил-Сонов отрицательно мотнул головой.

– Надо говорить с Петропавлом. Тот, кто стрелял по гидам, знал об укусе скремлина. То есть он из Посвящённых. Я почти уверен, что все три смертельных пулевых ранения были нанесены гидам в те места, куда каждого из них когда-то укусил их скремлин.

«Уложить трёх первоклассных гидов в одиночку? – холодно подумал Нил-Сонов. – Да ещё так мастерски? Если это и был Лазарь, то ему явно помогали».

Вслух он спросил:

– Какая-то чудовищно-извращённая казнь? Что-то ритуальное?

– Возможно. – Патологоанатом неопределённо пожал плечами, теперь в его глазах заплясали тёмные огоньки. – А может быть, что-то намного хуже.

– Куда уж хуже? – бесцветно сказал Нил-Сонов.

– Нил… Я слышал, что нечто подобное когда-то уже происходило. Много-много лет назад. Не могу точно припомнить, что именно, но всю информацию скрыли даже от высших гидов. Только близкий круг, понимаешь? Учитель, Петропавел, Тихон из Дубны, кажется, Хардов… Это какая-то очень опасная тайна. А хуже, потому что… – Патологоанатом молча покусал верхнюю губу. – Получается, это всё вовсе не закончилось той ночью в Весёлой сторожке. Что-то происходит, и прямо сейчас.

2

Ева не стала ничего искать в предложенном ей гардеробе. Воспользовалась тем, что было у неё с собой. Надела красное платье своей матери, то, по которому её сумел распознать управляющий «Лас-Вегаса», то, в котором она учила Фёдора танцевать.

«Вот почему учение не заняло много времени, – печально подумала Ева. – Я удивилась тогда, что он прямо прекрасный танцор. А он не учился, он вспоминал…»