— Настоятельно рекомендую попробовать, Танечка.

Я непроизвольно кивнула, машинально заплетая пальцами косичку из бахромы на накидушке кресла. Пообещала сделать все это сегодня же, за что и была наказана: он немедленно открыл встроенный в стену шкаф, извлек оттуда пару бревнышек и силком мне их вручил, как я ни отнекивалась.

— Вот увидите, Танечка, вы мне еще спасибо скажете.

Виктор Иванович по такому случаю даже свой пакет пожертвовал. Пришлось согласиться взять пенечки, иначе до сюрприза мы так и не добрались бы. Ничего, решила я, когда буду уходить, просто-напросто «забуду» про пакет.

— Виктор Иванович, не дайте умереть от любопытства, — улыбаясь, сказала я, хотя в данный момент мне его задушить хотелось. Или пинка под зад дать. Словоблуд несчастный. Но портить с ним отношения — себе дороже.

— Ох, я и взаправду заболтался немного. Словом, я выполнял ваше поручение, слушал Калякина то есть. И услышал… Боже, меня прямо как кипятком обдало.

Я с трудом сдержала рвавшееся из горла рычание:

— Не тяните.

— Да я и не тяну. Женщина к Калякиным пришла. Роман Николаевич называл ее Идой. А дети тетей Ирой. Вот вам и Ирина. Может быть, как раз та самая, убийца. — Он победоносно посмотрел на меня. — Я сразу решил писать все, что услышу.

— Выходит, Роман Николаевич все-таки причастен к убийству собственной жены…

Эта была первая мысль, пришедшая в голову в данный момент. И мне стало немного грустно. Все-таки я для себя как положительного героя Калякина определила.

— Не скажите, Таня. Послушайте запись. Если женщина и есть убийца, то Калякин точно ни при чем.

Он нажал кнопку «плей» на магнитофоне, стоявшем на журнальном столике. Не буду подробно описывать весь разговор, который зафиксировал Виктор Иванович. Скажу только самое основное.

То, что дает возможность сделать определенные выводы.

Роман Николаевич все-таки не удержался и поделился с подругой новостью о находке за пианино, когда они отправили детей спать и остались на кухне одни. Определить, что разговор происходил именно на кухне, совсем несложно. Судя по звуковому фону, который, помимо голосов, присутствовал на пленке, можно было сделать вывод, что Калякин и Антонова решили с горя слегка принять на грудь. Голос Романа звучал расстроенно. Калякин иногда даже всхлипывал.

— Ты представляешь, Ида, я ничего не понимаю. Не знаю, почему Настя так поступила, не обмолвилась об этом ни словом. Я и представить себе не мог, что она настолько боялась эту проклятую Замотырину, что застраховала свою жизнь. Все так странно…

— Если честно, Роман, то мне Настя об этом говорила. И просила держать в секрете. «Всякое, — сказала, — может быть. Эмма — страшная женщина. Она на все способна».

— И ты молчала? Как ты могла? — Роман повысил голос.

После некоторой паузы Антонова пояснила, что не очень-то поверила Насте, подумала, что все это шутка. Я почему-то была твердо убеждена, что в гостях у Калякина именно Антонова. Кто же еще?

Имя Ираида довольно редкое.

— Настя наказывала мне позаботиться о тебе и детях, если с ней что-нибудь случится. Ох, Рома, ну кто же на самом деле мог такое предположить.

Я вас не оставлю. Ни за что на свете. Ничего, пробьемся. Нам ведь в прошлый раз, когда мы с тобой после стольких лет случайно встретились, было хорошо, помнишь?

— Не надо. Мне не хочется вспоминать об этом. Так уж получилось. Ты же знаешь — я тогда с Настей поссорился.

Однако Ираида продолжала осторожно подводить Калякина к выгодному для нее решению.

— А ты помнишь, как ты меня в первый раз поцеловал?

И пошли воспоминания о светлых школьных днях. Вспоминала в основном Ираида. Роман если и начинал говорить, то обязательно упоминал имя жены.

Однако капля камень точит. Рюмка за рюмкой и… Кстати, Ираида предусмотрительно предупредила Романа, что надо пока молчать о страховке и не пытаться получить деньги. Надо выждать, пока история как следует забудется, быльем порастет.

Иначе он может нажить себе неприятности в лице доблестных защитников правопорядка, которые с новыми силами тут же возьмутся задело. Змея. Нет, не просто змея — змеища.

Боже! Как все просто и банально. И каких только людей на свете нет! Всяк по-своему с ума сходит.

Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Эта Антонова двух зайцев одним выстрелом уложила. Только вот как она Свистунова смогла убедить помочь ей в столь грязном и опасном деле? Скорее всего за деньги. Самый верный способ. И почему она столь неоправданно рисковала сама? Ну ничего, она сама мне все расскажет. Уж я сумею добиться ее откровенности.

То, что убийца именно эта женщина, теперь я теоретически знала. Но только теоретически. Надо еще добыть доказательства. И это будет ох как непросто. А для начала надо убедиться в том, что именно Антонова сейчас в гостях у Калякина.

Я попросила Валентинского набрать номер Романа и позвать к телефону Ираиду Сергеевну Антонову.

Через некоторое время — сон после спиртного довольно крепкий — трубку все же взяли. И когда Ираида произнесла тихое «да?», Валентинский повесил трубку. Ну вот и все.

— Не беспокойтесь за меня, Виктор Иванович. Выйду и сразу поймаю такси. Ложитесь спать. — Я уже стояла за порогом квартиры своего добровольного помощника. Пакет я, конечно же, «забыла». Я. Но не Валентинский. Он упрекнул меня за невнимательность, подхватил его и вручил в руки. Очень колоритно мы с ним, наверное, смотримся вместе. Особенно если учесть не только разницу в возрасте, но и то, что я на целую голову выше его.

По дороге я позвонила по мобильнику Истоминой, естественно, разбудив ее. Представляю, как она была рада. Но ничего, сама виновата. А мне надо и посоветоваться, и помощи попросить.

Ленка открыла дверь сразу:

— Что случилось, Танюш?

— Сейчас все расскажу. Мне опять нужна твоя помощь. — И я плюхнула на пол пакет, который неслабо громыхнул. Совсем забыла про эти дрова.

Надо было их на улице выбросить.

— А это что? — Любопытная подруга тут же заглянула в пакет.

— Дрова. Потом в мусоропровод бросишь, утром. Сейчас не будем шуметь.

Я рассказала подружке все, что узнала, и о том, что собираюсь предпринять, и зачем она мне нужна. Ведь только она сможет выманить Романа Николаевича из дома, когда понадобится.

— Конечно, я все сделаю, — согласилась Елена. — Тем более что у меня завтра уроки только во вторую смену.

— А теперь мне пора, — засобиралась я.

— Ну конечно. Так я тебя и отпустила глубокой ночью. Ложись спать немедленно. Постель уже приготовлена. И чайник горячий. Бутерброд с колбасой могу предложить.