Только ради чего все это?

Есть и другой вариант: конкурирующая фирма решила пустить Староверова по миру и прибрать его компанию к рукам. А что, еще пара таких акций, и компания может затрещать по швам…

Нет, Танечка, не гони лошадей! Пока ты отрабатываешь версию «коварная подруга». И не забивай себе голову лишней информацией.

Я так же тихо закрыла кабинет и вернулась в туалет. Разумеется, я вовсе не собиралась торчать на антресоли до утра. Есть ведь окно. Его вполне можно открыть изнутри. Неважно, что сигнализация включена. Пары минут мне хватит, чтобы добежать до канадской границы.

Когда раздался вой милицейской сирены, я уже не спеша выруливала с соседнего двора, где оставляла свою «девятку».

В кафе я появилась около девяти вечера прямо в том наряде, в котором лежала на антресоли. Ничего, Староверов меня простит, потерпит и в спортивной одежде. У нас рабочее совещание, в конце концов, а не любовное свидание.

Я уже взялась за ручку двери, когда меня окликнули.

Оглянувшись, увидела, что Акакий Спиридонович вылезает из своего автомобиля.

— Я уже начал волноваться, Таня. Вы же сказали, что в восемь придете.

— Дела, — я пожала плечами.

В свете неоновой лампы над крыльцом черты лица Староверова казались несколько резче, отчего он выглядел более мужественным и строгим.

— Боже, Таня, у вас, кажется, кровь на щеке.

Он извлек из кармана белоснежный платочек и осторожно коснулся моей щеки.

— Ссадины вроде нет. Просто испачкались. Да у вас и куртка в пятнах. Вы где были?

— Я не успела переодеться. Спешила. Извините.

— Я понимаю. Но…

Я знала, что он скажет. Что неприлично в таком виде появляться в кафе. И это верно.

— Акакий Спиридонович, мы можем поговорить в машине.

— Нет, Татьяна Александровна. Вы устали и, кажется, замерзли.

Меня и вправду колотила дрожь. Но не от холода, а от пережитого волнения, от того, что мысли, перескакивая с одной на другую, жгли мое уставшее серое вещество.

— Давайте поставим вашу машину на стоянку, поедем ко мне домой. Я напою вас коньяком, накормлю, и мы с вами поговорим в спокойной обстановке.

Я лишь кивнула в ответ. Идея мне показалась интересной. Да и косточки мои, помнится, вещали что-то про выбор правильного пути. Посмотрим.

Мне было легко и уютно в мило обставленной квартире Староверова. От ароматного коньяка и нехитрой домашней пищи тепло разлилось по всему уставшему телу. Захотелось положить голову на плечо Акакию и немного поспать.

Но дело есть дело. Я принялась излагать своему клиенту догадки. В том числе и эту, про некую конкурирующую фирму, которая пытается его разорить или хочет отомстить.

— А где ваши часы? — вдруг вспомнила я. Наговорила столько всего, даже не позаботившись о безопасности.

— Не успел вам сказать, Таня. Я в восторге от вас. Как вы могли определить сразу, что часы с секретом? После вашей странной выходки разобрал я их и понял, в чем дело. Вы что, ведьма?

— В некотором роде, — скромно улыбнулась я.

— А все-таки?

— Стечение обстоятельств. Просто я случайно узнала, что мой приятель, который изготавливает такие вещи, как раз полгода назад, когда был заключен договор с Калякиной, продал такую вещь Диме Волкову.

— Волкову? Тому самому детективу?

Я кивнула.

— Кому же тогда можно верить? Значит, Юра, человек, которому я доверял, специально мне их подарил, чтобы знать о моих действиях в связи с договором? Так получается?

— Выходит, что так.

— А кто же тогда убил Юрия?

Я пожала плечами:

— Пока я этого сказать не могу. Давайте вместе подумаем. И только вы, Акакий Спиридонович, сможете мне помочь.

— Зовите меня просто Аликом, если вас не затруднит.

Меня не затруднит. Я кивнула, согласившись на фамильярное обращение. Для меня это вполне естественно.

— Хорошо, Алик. Только вы мне можете помочь, повторяю.

— Каким образом?

— Хорошенько подумайте и выскажите предположения, кто мог вас так, пардон, кинуть. Ваша жизнь и жизнь Романа Николаевича, по идее, где-то должны пересекаться. Или есть связующее звено. Женщина. Блондинка. По имени Ирина. Впрочем, она с таким же успехом может быть и брюнеткой. И еще — только вы сможете навести меня на мысль, с кем мог скооперироваться Юрий Филиппович. Вполне может статься, что вы тоже знаете этого человека.

Он уже не удивился тому, что мои познания в его деле столь обширны. Настолько его поразила моя прозорливость с часами. Кажется, он не удивится даже в том случае, если я вот сейчас, погадав на кофейной гуще в своей чашке, сразу назову имя убийцы и объясню, почему совершено преступление.

— Минуточку подождите, Таня.

Староверов принес из соседней комнаты альбом с фотографиями со словами:

— Сейчас устроим вечер воспоминаний. Может, это нам поможет.

Мы просмотрели уже третий альбом. От многочисленных имен и фамилий, от мелькания незнакомых лиц у меня звенело в голове. От беспрестанного курения першило в горле. А разгадка не приблизилась ни на шаг.

Просто Акакий допустил ошибку — начал не с того. С фотографий, которые касались последних этапов его жизни: коллеги, презентации, партнеры по бизнесу, поездки на природу… Никакой Ирины, подходящей на роль убийцы, мы не отыскали.

Я устало откинулась в кресле и на мгновенье закрыла глаза, прошептав:

— Дурдом какой-то.

Акакий, сидевший на подлокотнике, осторожно провел рукой по моим волосам.

— Бедная вы моя. Задал я вам задачку с тысячей неизвестных.

Знал бы он, кто на самом деле эту задачку подсунул. Прикосновение рук Акакия мне было приятно. Я улыбнулась. А он вдруг наклонился и поцеловал меня в губы. И предательские мурашки тут же побежали по спине. «Нет у вас единственного любимого…» Ах, как правы мои магические косточки.

— Вы очень красивая девушка, Таня. И вообще, необыкновенная.

— Я знаю.

Мне уже не хотелось смотреть на фотографии, не хотелось думать. Мне хотелось просто немного побыть самой собой — не детективом, лазающим по антресолям, а просто женщиной, нежной и ласковой.

И тут я вдруг вспомнила, как в данный момент выгляжу: потертые джинсы, заляпанные бог весть чем, дурацкий свитер. Все это явно не вязалось с тем образом, который я только что себе нарисовала. Я невольно рассмеялась.

— Почему вы смеетесь, Таня?