Поэтому после развода, о котором я еще даже не заикалась государыне, придется потуже затянуть пояс — в моем случае корсет. Но я, с детства привыкшая к скромному образу жизни, уверена, легко смогу отвыкнуть от роскоши, которой окружил меня маркиз.

Так думала я, сидя под боком у правительницы, все еще обиженной на меня из-за опрометчивых слов, а потому демонстративно игнорировавшей мою персону. Зал был битком набит придворными. В сиянии свечей шикарные наряды выглядели еще шикарней: переливалась парча всеми цветами радуги, золотом и серебром отливали дорогие шелка, мерцали драгоценные камни, рассыпанные по подолам пышных, на кринолинах, платьев.

Сегодня опять играли в карты. Я, понятное дело, держалась от игорных столов как можно дальше. Хватит с меня вчерашнего унижения и насмешливых взглядов, которые терпела на себе на протяжении целого дня. Надеюсь, в скором времени произойдет что-нибудь еще более эпатажное и о моей оплошности позабудут.

Все, кроме меня.

Сколько ни убеждала себя не смотреть на стража, но он был рядом. Так близко, что в наполнявшем зал многоголосье порой проскальзывал его спокойный и властный голос. Моран даже с королем умудрялся разговаривать так, будто щуплый, невысокого роста сеньор в алом костюме и пышном парике не правитель Вальхейма, а его личный паж, мальчик на побегушках. То, с каким видом его величество внимал словам чародея, только усиливало это впечатление.

Спустя какое-то время, показавшееся мне вечностью, де Шалон небрежно поклонился королю и отошел. Присоединился к зрителям, обступившим один из игорных столов. Легким движением руки подвинув какого-то расфранченного верзилу, коснулся покатого плечика… Алис. Девушка встрепенулась, отложила карты и, чуть повернув голову, соблазнительно улыбнулась магу.

Мир вокруг застыл. Придворные превратились в украшенные кружевами и бантами нелепые статуи, в беспорядке расставленные по залу. Шум голосов поглотили гулкие удары моего сердца. Сейчас я не слышала ничего, кроме этого оглушительного биения. Не видела никого, кроме стража, склоняющегося к рыжеволосой красавице и что-то шепчущего ей на ухо.

Мгновение, другое, — и Алис, извинившись перед игроками, поднялась из-за стола. Сияя победоносной улыбкой, провожаемая удивленными и завистливыми взглядами, последовала за маркизом к выходу.

И если до этого момента я еще убеждала себя, что утренний разговор придворных гарпий услышала неслучайно и что благодарить за него мне следует интриганку-кузину, а у Морана на вечер было запланировано важное дело, далекое от постельного свидания, теперь мое самовнушение разбилось вдребезги.

Ревность, обида, смятение набросились на меня оголодавшим зверьем. Так и хотелось метнуть в рыжую куклу веером, хорошенько стукнуть ее по затылку, вдруг мозги заработают. Непроизвольно дернулась, мечтая броситься за ними следом, но была вынуждена опуститься обратно в кресло под перекрестным обстрелом взглядов.

Вот еще один повод милым дамам для сплетен и насмешек.

Минуты не бежали, а ползли, как ленивые черепахи. Я все поглядывала на двери — просто не могла на них не смотреть! — и надеялась, что вот-вот он вернется. Подойдет ко мне, объяснится. Скажет, что Алис для него пустое место. Назойливая мошка, которую непременно нужно прихлопнуть, чтобы перестала мельтешить и надоедать.

Но его светлость не спешил возвращаться. Я сидела, ерзая в кресле, как на иголках. Постепенно фрейлины перестали бросать косые взгляды в мою сторону, сосредоточившись на небезызвестной графине де Фанжери, вместе со мной вчера проигравшейся в карты. Обмахиваясь веером, ее сиятельство, недавно вернувшаяся из путешествия по Иллании, взахлеб делилась с благодарными слушательницами последними веяниями тамошней придворной моды.

Фрейлины слушали ее, раскрыв рты. Королева тоже заинтересовалась рассказом и по-прежнему в упор меня не замечала. Чем я и воспользовалась. Улучив момент, когда стражники, приставленные ко мне его вероломной светлостью, отвлеклись на подошедшую к ним напомаженную даму, я незаметно выскользнула из зала.

Я понимала, что, если отправлюсь шпионить за мужем, перестану себя уважать. Но ноги уже несли меня по галерее — точной копии той, в которой я вчера сходила с ума от страсти в объятиях стража.

А сегодня в них будет сходить с ума эта рыжеволосая кукла?

Ну уж нет! Я ей сейчас так задам, что мало не покажется!

Охваченная гневом, мечтая о возмездии, я не шла, а птицей летела по замку, мимо портретов, затемненных сумерками, мимо белых мраморных бюстов, провожавших меня пустыми глазами.

Не сразу, увлеченная чувственными картинами, рожденными ревностью, услышала звук приближающихся шагов. Кто-то спешил за мной следом. Обернувшись, заметила в полумраке высокую грузную фигуру.

А в следующее мгновение до слуха донесся знакомый бас.

— Маркиза! Опять сбегаете! — в два счета нагнал меня де Париньяк. Двигался он на удивление быстро для того, кто за вечер приговорил не один бокал эльфийского.

Очень крепкое вино. Мне достаточно нескольких глотков, чтобы распрощаться с реальностью. А граф ничего, вон как твердо стоит на ногах и даже умудряется бегать.

Перехвалила. Его сиятельство пошатнулся. Не сумев удержать равновесия, повалился на меня всей тяжестью своего грузного, пропахшего потом тела. И я снова оказалась прижата к стене. Но если вчера ощущение беспомощности приятно будоражило и от близости того, другого мужчины низ живота сладко ныл в предвкушении наслаждения, то сейчас ничего, кроме брезгливости и жажды поскорее отделаться от пьяного борова я не испытывала.

— Куда же так спешите, маркиза? — дохнули мне перегаром прямо в лицо. — Охотитесь на мужа? Но, право, зачем унижаться перед этим сухарем? Не лучше ли направить свой энтузиазм на куда более пылкого поклонника? Поверьте, я вас за это отблагодарю. Так отблагодарю, что потом на коленях передо мной ползать будете, моля о новой ласке.

— Сейчас же прекратите! — Я едва не задохнулась от негодования, отвращения, когда руки пьяного ублюдка стали шарить по моему телу, больно сжали мне грудь. Прошипела, стараясь яростью замаскировать страх, с каждым мгновением все усиливающийся: — Маркиз убьет вас!

— Маркизу плевать! Иначе бы он был с вами, а не обхаживал эту рыжую шлюху.

— Я буду кричать… — Мой голос потонул в утробном рычании раскрасневшегося колдуна.

Наверное, граф возомнил себя матерым хищником, поймавшим за хвост маленькую беззащитную мышку. И теперь пускал слюни, предвкушая момент, когда начнет ею лакомиться.

Одурманенный вином и похотью, этот мерзавец не дал мне воплотить в жизнь угрозу. Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда горячие мокрые губы смяли мои в омерзительном поцелуе. Запястья обожгло болью — казалось, стисни де Париньяк чуть сильнее свои пальцы, и под ними захрустят мои косточки.

При мысли о том, что оказалась в полной власти невменяемого мага, меня сковал ужас. Настолько сильный, что первые мгновения не могла даже пошевелиться. Послышался треск ткани — это негодяй от души дернул за рукав платья, мечтая содрать с моих плеч ни в чем не повинный атлас, чуть затемненный кружевной каймой. Но если маркизу легко, играючи, удавалось расправляться с моими нарядами, то пьянчуга в раздевании не слишком-то преуспел.