От переживаний и угнездившейся во мне магии, не находившей выхода, опять начался жар. Сорочка липла к мокрому телу, волосы — к покрытым испариной вискам.

Да когда же кончится этот кошмар!

Повертевшись с боку на бок еще какое-то время, но так и не сумев уснуть, проклиная Морана и свои к нему чувства, которые никак не удавалось искоренить, поднялась. Сунула ноги в легкие открытые туфельки с розовыми помпонами. Интересно, в каком состоянии находился маркиз, когда их для меня заказывал? На ходу завязывая непослушными пальцами шелковые ленты пеньюара, осторожно приблизилась к двери.

Душу грела надежда, что стражник, оставшийся ночевать на стульчике в коридоре, не в пример его светлости, бодрствует. И стоит только приоткрыть створки, как меня вежливо, но настойчиво попросят вернуться в комнату. Лечь в кровать и мучиться от неизвестности дальше.

Тогда я или окончательно свихнусь, или все-таки сгорю в невидимом пламени.

К моей великой радости и в то же время к немалому разочарованию, охранник сидел, уронив голову на грудь. Веки сомкнуты, изо рта вырываются короткие всхрапы.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я подхватила несуразные туфельки и на цыпочках поспешила по коридору, дрожа от волнения и холода, ледяными иглами коловшего босые ступни, вчитываясь в имена на обрамленных виньетками табличках.

Как же величают нашу распрекрасную Алис? Софи что-то говорила… Мадемуазель де Фу? Или, может, дю Фи?

Нет, дю Файи!

Я с жадностью всматривалась в имена и сопутствовавшие им титулы, едва выделявшиеся во мраке на золоченых табличках. Мадам, мадемуазель, мессиры… Понимала, что затея моя не просто глупа, она отдает идиотизмом. Но поделать с собой ничего не могла.

Если он провел с ней ночь, мне надо это увидеть. Убедиться воочию. Чтобы уже раз и навсегда сжечь между нами все мосты, обломки которых по-прежнему нас связывали или, вернее, привязывали меня к нему.

Хотя Моран мог и не остаться у любовницы на ночь. Или и вовсе пригласил ее к себе. Впрочем, последнее было маловероятно. Он и меня, свою законную жену, из койки все время выпроваживал. А уж какую-то не обремененную чувством собственного достоинства девицу…

Комната этой самой девицы обнаружилась в самом конце коридора. Следуя за тенями, отбрасываемыми гаснущим пламенем канделябров, я приблизилась к покоям мадемуазель дю Файи. Потопталась перед закрытыми дверями с минуту, а может, две.

Чувствуя, как в груди замирает сердце, нагнулась, чтобы заглянуть в замочную скважину. Как и следовало ожидать, видно ничего не было. Что еще больше распалило мое желание докопаться до истины.

Как бы ни было потом больно…

Надавила на ручку, оканчивавшуюся красивой завитушкой. Странно. Алис настолько беспечна, что не стала запираться? Или, охваченные страстью, любовники позабыли о минимальной осторожности?

Скрипнув от злости зубами, я распахнула створку. Шагнула в полумрак, смешанный с мерцанием звезд, бесцеремонно подсматривающих в окна. Я вот тоже собралась подсмотреть, готовясь к самому худшему.

Но то, что увидела, повергло меня в шок. Алис лежала на постели. К счастью, одетая.

К несчастью — мертвая.

Это поняла сразу. По неестественно бледному лицу девушки с резкими заострившимися чертами, очень похожими на дорогую элеанскую маску. По широко распахнутым глазам в обрамлении длинных густых ресниц. Остекленевший взгляд остановился на лепном узоре капители, подпирающей свод.

Одна рука безвольно свисала с кровати, касаясь побелевшими пальцами тяжелого бархата балдахина. Дрожа от ужаса, я тем не менее шагнула ближе. Еще и еще, едва не наступив на осколки, в которые превратился бокал, наверное, выскользнувший из руки Алис, когда она… умирала. Вино пурпурным пятном расползлось по светлому ворсу.

Сердце гулко ударилось о ребра. Один раз, другой.

Единая! Что же тут произошло?

Он ведь с ней ушел. А потом…

Чувствуя, что начинаю задыхаться от страха, от запаха смерти, ядом проникшего в легкие, отшатнулась от покойницы. Начала пятиться, на непослушных ногах отступая назад, пока не уперлась спиной в дверь. Зажмурилась, желая вырвать из памяти жуткую картину смерти, и бросилась прочь.

Забыть. Развеять страшное воспоминание. Не думать.

Не думать о том, кто это с ней сделал.

Мне все-таки удалось уснуть. Вернее, забыться на рассвете беспокойным сном, в котором Моран то душил, то травил несчастную Алис, то накидывал на безжизненное тело сотканный из тьмы саван. Проснулась я от собственного крика — перед глазами стояло обезображенное яростью лицо мужа с бездонными провалами вместо глаз, в которых как будто сосредоточилось все зло этого мира.

Даже темная сущность стража, заточенная в альнейском зеркале, не казалась такой безумной.

— Ваша светлость! — Испуганный возглас и шелест юбок ознаменовали появление служанки. Мадлен коснулась моего покрытого испариной лба и ахнула: — Да вы вся горите!

Ладонь девушки была прохладной, мягкой. Я едва не застонала, когда она ее убрала.

Облизав пересохшие губы, хриплым со сна голосом попросила:

— Принеси мне какой-нибудь успокаивающей настойки, да побольше. И желательно холодной.

Лучше ведро. Или целую бочку. Устрою себе успокаивающие обливания.

Я уже успела привыкнуть к внезапным всплескам силы и понять, что любое эмоциональное потрясение могло спровоцировать жар. Но стоило только восстановить душевное равновесие, и бушующее внутри пламя угасало.

Отвар вербены или что-нибудь подобное непременно помогут.

— Мне кажется, вам следует сегодня остаться в постели, — проявила заботу девушка.

Я благополучно проигнорировала ее слова, поглощенная своими мыслями.

Дрогнувшим голосом спросила:

— В Оржентеле все… как обычно? Я слышала какой-то шум из коридора.

Вообще-то, всего пару минут назад я пребывала в оковах жуткого сна и единственное, что слышала — это предсмертные хрипы несчастной, убиваемой ее любовником и моим по совместительству мужем.

К счастью, Мадлен не обратила на эти нелепые слова внимания. Всплеснула руками и, позабыв о том, что я не ее подружка, настолько ее распирало от желания посплетничать, уселась прямо на кровать со мною рядом.

— Здесь такое творится! Ужас просто! Пресветлая Витала, спаси и защити, — тараторила, захлебываясь словами.

— Мадлен! — осадила я болтушку.

Сейчас не до ее причитаний.

— Пару часов назад Бланш, служанка мадемуазель дю Файи, нашла ее мертвой.

— Госпожу дю Файи?! — прикинулась я ошеломленной. Не знаю, как это смотрелось со стороны, надеюсь, правдоподобно. Не признаваться же Мадлен в том, что я уже в курсе.