– Боб, у меня для вас есть «бандит» на 900 м. Направление 010 градусов. Дальность 8 км.

Я быстро развернул «бью» и стал приближаться к нему. Даже прежде чем Стикс установил радарный контакт, я увидел самолет, скользивший над верхушками облаков в шести – восьми километрах впереди. Я передал Дэйву: «Талли-хо» и, сократив дистанцию, понял, что это «Дорнье-217». К этому времени Стикс получил радарный контакт. Когда мы были приблизительно в 3 километрах, немцы, должно быть, заметили нас. Они опустились в облака.

– Черт побери, Стикс, теперь дело за вами.

– О'кей, Боб, он в двух с половиной километрах. Поворот влево, и снижаемся на 150 м.

Стикс вывел меня в позицию приблизительно в 240 м позади и на 30 м ниже, но облачность была настолько плотной, что я ничего не мог увидеть. Я надеялся, что «дорнье» подумает, что избавился от меня, и снова поднимется в чистое небо. Но это была коварная птица. Единственное, что я мог сделать, это попытаться вслепую выстрелить по нему в облаках. Шанс на успех был слабый, но все же лучше, чем ничего. После нескольких незначительных изменений курса Стикс произнес:

– Пора.

Я мягко потянул штурвал на себя и в течение трех секунд нажимал на кнопку огня. Пушки грохотали, «бью» мотало, поскольку мы летели в воздушном потоке противника, но я ничего не видел. Никаких вспышек, никаких взрывов.

– Он все там, Стикс?

– Да, в 210 м впереди.

– О'кей, давайте попробуем снова. На сей раз сблизимся до 180 м. Сообщите мне, когда он будет точно впереди и в 30 м выше.

Мы все еще направлялись на север – два самолета, игравшие в прятки в плотном облаке и лишь в нескольких сотнях метров друг от друга. После 15 минут концентрации на точном управлении по приборам в моих глазах поплыли пятна. Я покачал головой и поморгал, чтобы они пропали.

– О'кей, Боб, мы выходим на позицию. До него 180 м. Он приблизительно на 30 м выше нас.

Я снова очень медленно снизил свою скорость приблизительно до 290 км/ч, скорости нашего «дорнье». Я нажал на кнопку огня, и «бьюфайтер» задрожал, когда четыре 20-мм пушки и шесть пулеметов выстреливали бронебойные и зажигательные снаряды и пули. Мы снова попали в воздушный поток немца, и я увидел впереди в облаке вспышки.

– Стикс, я думаю, что мы попали в него. Следите по радару за тем, что он делает.

– Он снижается вправо. Очень круто вправо и теряет высоту. Дальность 275 м.

Мы стали снижаться, все еще находясь в облаках.

– Вы следите за ним?

После секундной паузы Стикс ответил:

– Он ушел, Боб. Я ничего не вижу на экране радара.

Я сказал Стиксу, что собираюсь опуститься ниже облаков и посмотреть, есть ли какие-либо обломки.

– О'кей, но, ради Христа, будьте внимательны. Облака почти до воды.

Я знал, что мы находились где-то над морем к северу от устья Темзы, так что можно было не опасаться врезаться в какой-нибудь холм. Однако я волновался, когда мы наконец вышли из облаков приблизительно в 60 м над светло-серой поверхностью воды.

Казалось, что мы почти над волнами. При видимости около километра было очень трудно искать место крушения и при этом благополучно летать на «бью» кругами на скорости, сниженной до 240 км/ч. Спустя несколько минут стало ясно, что мы не сможем чего-либо найти.

– Неудача, Стикс. Я не думаю, что мы можем претендовать больше чем на поврежденный. Однако он не добрался до своей цели.

Мы поднялись в облака и вскоре вышли на солнечный свет. Я вызвал Мэвуда и рассказал ему о том, что случилось, он сообщил нам только то, что после боя вражеский самолет исчез с экрана его радара, и ничего больше. Мы могли лишь предполагать, что противник на очень малой высоте повернул домой, вероятно поврежденный, или упал в море. Мы никогда не узнали об этом наверняка. Теперь главной нашей заботой было вернуться домой. Мэвуд узнал о погоде в Уэст-Маллинге и сообщил нам, что она значительно ухудшилась с того момента, как мы взлетели. Он направил нас в Брэдвелл-Бей[88] на северном берегу устья Темзы, где погода была немного лучше. Там мы приземлились без каких-либо проблем ко времени второго завтрака. Мы оба были разочарованы, но враг, по крайней мере, не достиг своей цели, и если он возвратился домой, то история, рассказанная им, не вдохновит на подвиги его товарищей. Они больше не имели иммунитета против наших дневных атак в сложных погодных условиях.

Однажды утром, спустя неделю, я был на пункте управления полетами и держал связь с самолетами, и, поскольку казалось, что ничего не происходило, я предоставил Стиксу свободный день. Шел сильный дождь, но нижняя кромка облаков располагалась весьма высоко, поэтому мне показалось, что будет достаточно только дневных истребителей. Я оказался не прав. Сразу после 11 часов мы получили распоряжение выслать для стандартного патрулирования один «бьюфайтер», так как наша разведка имела информацию о вражеской активности в воздухе над Северной Францией. В этот момент единственными свободными летчиками были я сам и новый сержант-радиооператор Хейвуд, который прибыл в эскадрилью лишь неделю назад и не слишком хорошо знал наши бортовые радары «Mk.7». Но мы составили пару и вскоре поступили в распоряжение сквадрэн-лидера Геста, старшего оператора радара «GCI» на южном побережье. Он сообщил, что у него для нас есть «бандит» на 3000 м и в 22 км впереди, приближавшийся к побережью около Истборна.

Я был знаком с бортовым радаром, поскольку во время тренировочных полетов с другими пилотами своего звена исполнял обязанности радиооператора, потому мог давать советы Хейвуду, когда он сомневался. Было видно, что он нервничает, так что я старался ободрить его. На 3000 м мы то входили, то снова выходили из облаков и спустились под них на 60 м, где шел сильный дождь, уменьшавший передний обзор из «бью» до 1,5 км. Когда мы находились в 5 километрах от цели, Хейвуд произнес: «Контакт»– и принял наведение у оператора «GCI». Он быстро успокоился, и его сообщения относительно положения врага были толковыми и эффективными. Я не видел цель до тех пор, пока мы не оказались от нее всего в 270 м. Внезапно на высоте 1800 м появился «Юнкерс-88», выполнявший пологий правый вираж немного выше нас.

– О'кей, Хейвуд, я сделаю его.

По крайней мере, я надеялся, что сделаю. Задние бортстрелки «юнкерса» открыли яростный огонь, а пилот отчаянно стремился уйти в облака. Я открыл огонь слишком рано, стрелял не очень точно и не добился никаких результатов. Однако было не слишком трудно следовать за моим «приятелем» из люфтваффе. Я успокоился и выпустил две точные очереди. «Юнкерс-88» загорелся и круто спикировал в море, подняв огромный фонтан воды на поверхности и оставив постепенно расплывающееся масляное пятно. Я облетел место падения, которое находилось примерно в восьми или около того километрах от побережья между Истборном и Гастингсом, но живых немцев не обнаружил и отправился домой. Хейвуд пролил кровь врага быстрее, чем думал, и переживал восторг от нашего успеха. Он прекрасно выполнил работу. После представления боевого донесения флайт-лейтенанту Хэму, нашему «шпиону», мы с Хейвудом оставшуюся часть дня отдыхали; он со своими приятелями отмечал свой успех, а я ждал появления разгневанного Стикса Грегори. Когда на следующее утро Стикс прибыл на службу и услышал о нашей победе, он начал ругаться прежде, чем я успел укрыться в своей канцелярии.