Сквозь стеклянную дверь Чернышевскому было видно, как сидит за компьютером Тузов, внимательно уткнувшись в экран монитора.

«Наверное, что-то интересное нашел, – подумал Чернышевский. – Читай, читай! Там есть много такого, что может тебя заинтересовать».

Он посмотрел на часы. Время ежедневной сводки о результатах компьютерной разведки прошло, а Синельников все не появлялся у него в кабинете. Нет, надо что-то делать с дисциплиной.

Привыкли, мать их, к бардаку там у своих паханов! Если так будет продолжаться, ни хрена не получится! Каждый четко должен знать свое задание и очень хорошо представлять, что будет, если он это задание не выполнит. А они? Стадо идиотов!

И это еще самые «лучшие», самые образованные и сообразительные! Господи! С кем приходится работать! Они же до сих пор друг друга по кличкам называют, хотя он строго-настрого запретил это!

Что это, скажите на милость, за служба безопасности, в которой главного аналитика зовут Хорьком? Он парень очень сообразительный, умеет сопоставлять очень далеко лежащие друг от друга факты и делать правильные выводы, но кличка! Разве трудно запомнить, что его фамилия Синельников? Нет, надо срочно вводить какие-нибудь звания наподобие воинских.

Тогда у них просто язык не повернется называть друг друга прежней идиотской кличкой. Например – «майор Хорек»! «Майор Синельников» – совсем другое дело. Хорошая идея, кстати, нужно обдумать…

Задумавшись о том, как ему упростить систему воинских званий и стоит ли вводить у себя ритуал обязательных приветствий при появлении старшего по званию, Чернышевский немного отвлекся и не заметил, как в дверях появился, наконец, Синельников, которого он давно уже поджидал.

Главный аналитик зацепился за что-то в дверях и теперь торчал в проходе, повернув к своему шефу задницу. Чернышевский только сейчас обратил внимание, что Синельников чрезмерно растолстел. Как быстро люди привыкают к сидячей работе!

И джинсовая куртка, нечто вроде обязательной формы, которую Чернышевский приказал носить всем своим подчиненным, сидит на нем как на корове седло! Что за разгильдяйство, в конце концов!

– Я долго буду разглядывать твой зад? – не выдержал Чернышевский. – Не слишком привлекательное, знаешь ли, зрелище.

В этот-то момент и мелькнуло какое-то смутное подозрение в голове у Чернышевского. То ли Синельников оказался слишком неповоротлив и не похож на себя, то ли Чернышевский сообразил, что не за что цепляться у двери – нет в алюминиевой раме никаких гвоздей и шурупов. Николай Гаврилович даже подумать толком не успел. Рука его резко дернулась в сторону, к ящику стола, в котором лежал пистолет, но было слишком поздно.

На него смотрел ствол пистолета, а выражение лица человека, который оказался вовсе не Синельниковым, хотя на нем была его одежда и в руках он держал папку со сводкой новых оперативных данных, не оставляло сомнений, что он без колебаний нажмет курок при первом же неосторожном движении Чернышевского.

– Надеюсь, это зрелище более привлекательное, – кивнул человек на пистолет в своей руке. – Мне очень бы не хотелось им воспользоваться. Поэтому надеюсь на ваше благоразумие. Тем более, что намерения у меня мирные. Если хотите, можете расценивать мое появление как дипломатический визит.

– А где же… – невнятно пробормотал слегка растерявшийся от столь неожиданного визита Чернышевский.

– Где же ваш… – продолжил человек, – не знаю, в каком он у вас звании – прапорщик или сержант? Клянусь, на большее он не тянет. Хотя бы потому, что додумался отправиться в сортир с секретными документами. И конечно же, остался без них.

И он потряс папкой с документами.

– Нет-нет, с ним все в порядке, – воскликнул он, заметив, как тревожно блеснули глаза Чернышевского. – В относительном, конечно. Когда мы закончим нашу беседу, можете распорядиться освободить его из заточения. Кстати, это было вашей ошибкой – поставить отхожее место на улице. И не оправдывайте себя сложностями организационного периода. Уж насчет сортира-то можно было сообразить. Человек без штанов чувствует себя незащищенным и беспомощным. Увы, это так, хотим мы этого или нет… Так вы предложите мне сесть?

Чернышевский машинально кивнул.

– Кто вы и чего от меня хотите? – спросил он хрипло.

– Немного, право, совсем немного, – улыбнулся мужчина с пистолетом. – Всего лишь предложить вам побеседовать в непринужденной обстановке. Мне, честное слово, очень не нравится зажатость, которую вы сейчас испытываете. Разве можно в такой обстановке говорить откровенно? Вы сегодня ужинали? А впрочем, какая разница! Я хочу пригласить вас на ужин в ресторан. До Москвы всего полчаса на машине, там еще минут двадцать-тридцать, таким образом, через час мы с вами сможем побеседовать в непринужденной обстановке, не боясь, что нам помешают ваши столь же невыдержанные, сколь и недисциплинированные подручные.

– Кто вы? – повторил свой вопрос Чернышевский. – Я должен знать, с кем я говорю.

– Без сомнения! – улыбнулся человек с пистолетом. – У меня и в мыслях не было ни малейшего намерения сохранять инкогнито. Моя фамилия Макеев, хотя, возможно, она вам ничего…

Тут он внимательно посмотрел на напрягшегося Чернышевского и рассмеялся.

– Вижу-вижу, говорит! Тем лучше! Не нужно, значит, долго объяснять, что в нашей беседе примет участие еще один человек, который ждет нас недалеко отсюда в машине. Его лицо слишком известно вашим людям. Это и не позволило ему нанести вам визит лично.

– Что вы хотите? – все так же напряженно спросил Чернышевский, не ожидая ничего хорошего от тех, за кем охотился.

– Я же все объяснил, – нахмурился Макеев. – Неужели вы настолько несообразительны? Или, может быть, это баранье упрямство, и мне придется прибегнуть к более действенной аргументации? Я не вижу никакой радости на вашем лице. Какая же это дипломатия! Я, честно говоря, устал от пустой болтовни. Быстренько собирайтесь, и поедем. Оружие прошу вас оставить, оно вряд ли вам понадобится, устраивать перестрелку в наши планы не входит. Единственная просьба – захватите с собой немного денег. Ну, так, пару десятков долларов. За ужин мы заплатим, раз уж мы вас приглашаем, но вот обратно добираться вам придется самому. Предлагать вам денег на такси выглядело бы, знаете ли, двусмысленно…

– Хватит ерничать! – разозлился Чернышевский. – Поехали!.

– Только этого и жду! – воскликнул Макеев и тут же поднялся с кресла. – Надеюсь, вас не надо предупреждать, что к выходу вы должны идти очень осторожно, не делать резких движений и не произносить ничего, кроме приказания ждать своего возвращения?

– Мне жить еще не надоело! – мрачно ответил Чернышевский, направляясь к двери.

Появление шефа в сопровождении человека в привычной для базы форме не привлекло никакого внимания у операторов в компьютерном зале. Макеева, который шел вплотную к Чернышевскому и прижимал ствол пистолета к его боку, они приняли за нового охранника. Шеф шел спокойно, мало ли что ему в голову взбрело.