— Все это я уже слышал и не однажды.

— Ну а чего ж ты хотел?

— Чтобы ты проговорился! — помедлив, рассмеялся жрец.

Ведун покачал головой и махнул рукой безнадежно, мол. Бестолковый разговор.

— Ну, это ладно, — вздохнув, продолжил жрец. — Все бы было ничего, если бы не одно «но»… Вы вот говорите, что колдовство для вас не главное, что оно-де для вас особой важности не имеет. И хорошо бы, кабы так, но ведь, учеников своих воспитывая, не обходитесь вы без этого самого колдовства! Слишком уж необычны способности ваши и умения, чтоб без колдовства обошлось. Ведь не обошлось? То-то и оно… — Инциус скорбно нахмурил седые брови. — А ведь когда колдовские силы в душу человеческую исподволь да обманным путем проникают, вред они нашему миру наносят куда как больший, чем даже через тех, кто хоть и по заблуждению, но сам, своей доброй волей, в свою душу их пускает!

— Так вот ты о чем! — усмехнулся ведун. — Скажи, а видел ты хоть одного колдуна, который обладал бы… хм, «способностями», подобными нашим?

— Нет! — жрец хлопнул ладонью по колену. — В том-то и штука! Вы, ведуны, по всему видать, пользуетесь какими-то неведомыми нам заклинаниями, и никак не можем мы понять, в чем их секрет! Ваши чары как бы и не нарушают изначального Равновесия Сил и, вроде бы, даже не идут наперекор замыслам Богов. Этого не может быть, но это есть!

— Да, загадка, — ведун покачал головой. — А между тем секрет прост. Видимо, даже слишком прост для вас. Все дело в том, что боитесь вы держать ответ за свою собственную жизнь. Все ищите, кто бы за вас решил, а заодно уж решенное и воплотил! Колдуны полагаются на помощь потусторонних сил, которые вы, жрецы, считаете «темными». Сами жрецы надеются на Волю Богов. А мы, ведуны, рассчитываем только на себя. Почему так? Вы все — и колдуны, и жрецы, и те, кто идет за вами и верит в вашу правду, — так или иначе считаете себя пупами земли, любимым детищем всемогущих сил, создавших этот мир. Вы называете эти силы по-разному, но все как один полагаете, что все их внимание клином сходится на вас, и что этим силам больше нечем заняться, кроме как помогать вам или пакостить. Вы мните, будто можете понять волю этих сил, или даже пуще того: навязать им свою волю. Откуда у вас эта уверенность, жрец? Я лично не знал ни одного колдуна, который умер бы естественной смертью. А те, кто пока еще живы, не производят впечатления счастливых и веселых людей. Глядя на них, и вправду скорее поверишь в то, что потусторонние силы управляют ими, чем в то, что они управляют этими силами. А ты сам, жрец? Да, в незапамятные времена Боги оставили людям сокровенное знание, которое могло бы уберечь их от многих бед. Вы храните это знание и, как умеете, используете его, но присутствуют ли в этом сами ваши Боги? Вы полагаете, что да. Но, положа руку на сердце, скажи, был ли у тебя в жизни хоть один случай, когда ты мог бы с полной уверенностью и без всяких сомнений сказать, что однозначно и до конца понял волю своих Богов? Или, может, они хоть один раз исполнили твою просьбу в точности так, как ты этого хотел?

Инциус молчал.

— Вот то-то и оно. Силам, которые управляют этим миром, нет до нас с тобой никакого дела. Им безразличны наши суетные, мимолетные жизни. Да, они управляют нашими жизнями, но делают это мимоходом, без всякого специального намерения. Когда дует ветер, деревья раскачиваются. Но кто может сказать, что ветер дует для того, чтобы раскачивать деревья? И что он перестанет дуть, если завтра все деревья исчезнут с лица земли? Человек одинок в этом мире, и, если он хочет прожить свой смехотворно короткий век свободным — насколько это вообще для него возможно, — он должен рассчитывать только на себя, на свою силу. И силу эту можно назвать как угодно — хоть бы и колдовством, раз тебе так больше нравится! Суть не в этом. В мире и правда идет борьба, Инциус, но не между Светлыми Богами и темными, колдовскими силами. Нет! Это борьба между людьми, между разными сортами человеческой глупости. А мы уходим от борьбы. Потому-то наше «колдовство» и не нарушает Равновесия. Потому и непонятно оно ни вам, ни настоящим колдунам. Вам ведь понимать-то некогда, вам воевать друг с другом надо!

Жрец, до этого молча слушавший, скептически хмыкнул, выражая явное неверие в слова собеседника. Ведун ответил снисходительной улыбкой.

— Вижу, ты меня не понял. Помочь только не могу, — ведун без спросу долил в свой бокал чаю и показал его жрецу. — Смотри, бокал полон. Если я сейчас начну доливать в него чай, он польется через край, и вместо того, чтобы принести мне пользу и удовольствие, обожжет мою руку. Спорить с тобой — это то же самое, что подливать чай в полный бокал. Твой ум так переполнен собственной «правдой», что уже не в состоянии вместить ни капли чужой. А между тем все просто! Ты, жрец, задаешься не тем вопросом. Одним и тем же топором можно нарубить дров, отрубить себе ногу или проломить обухом чей-нибудь лоб. Главное не ЧТО использовать, а КАК и ЗАЧЕМ. Вот и весь наш секрет. Многие люди полагают, что ведуны только и делают, что ходят по миру да истребляют чудищ, попутно досаждая добрым людям своими нечестивыми ритуалами. Но ты-то должен знать, что это не так! Ведунами становятся не для того, чтобы охотиться на нежить. Да, мы порой делаем это и берем за это плату. Но это не цель и даже не средство. Это просто один из способов следования нашему пути.

— И все же ты убиваешь, — помолчав, задумчиво проговорил жрец. — Сколько крови на твоих руках? Сколько отнятых жизней на твоей совести? Не тяготит?

— Все убивают, Инциус. Так или иначе, — серьезно ответил ведун. — Жизнь не может обходиться без смерти. Гниющая плоть служит пищей растениям. Смерть растений поддерживает жизнь животных. Человек к своей пользе отнимает жизни у тех и других. Так уж устроен этот мир. Тот, кто не может отнять чужую жизнь, умирает сам.

— Но не все сделали убийство своим ремеслом… — тихо проговорил Инциус.

— Я не ослышался? — ведун удивленно глянул на жреца. — Это ты сейчас сказал?

Жрец недоуменно пожал плечами: а кто же, мол, еще?

— Знаешь, — ведун усмехнулся, — я не сказать чтоб очень часто общаюсь с вашей братией, жрецами, и никак не могу понять: вы действительно так по-детски просты, как хотите казаться, или это просто еще одна уловка в вашей бесконечной игре? Да, я убиваю. Убиваю чудовищ, которые прикидываются людьми, убиваю людей, которые по собственной или по чужой воле превращаются в чудовищ. Я убиваю мечом, глядя в глаза, хотя это вряд ли можно назвать моим ремеслом. Но если тебе хочется — пусть будет так! А вы сами? Вы — жрецы. Вы не держите в руках оружие, но ваши игры с чужими судьбами унесли намного больше жизней, чем старания всех ведунов, вместе взятых. Так что не стоит взывать к моей совести, жрец, — равнодушно бросил ведун. — Лучше обрати внимание на свою собственную.

— Мы печемся о благе людского рода, — печально и назидательно проговорил жрец, дождавшись, когда ведун закончит свою обличительную речь. — И не наша вина, что дорога к цели ведет не иначе, как через кровь.

— А что это такое — «людской род»? — прищурившись, поинтересовался ведун. — Растолкуй, если не трудно.