— Скажи, ведун, а мы с тобой никогда раньше не встречались? Когда-то давно?

— Может, где и встречались, — ведун, чуть помедлив, пожал плечами. — Жизнь сталкивала меня со многими жрецами, но тебя я что-то не припомню.

— Да, — Инциус печально покачал головой и бросил на ведуна взгляд, полный скорби. — Я тоже повидал немало твоих собратьев.

— Мне показалось, или я и правда вижу в твоем взгляде сочувствие? — удивленно спросил ведун.

Поколебавшись, жрец снова глянул ему в глаза.

— Нет, не показалось.

— Ну-у, — разочарованно протянул ведун. — Вот уж это ты совсем напрасно! Старая песня…

— Почему же? — жрец огладил бороду. — Я, может быть, лучше других знаю твою долю, знаю, что ведунами не становятся по собственной воле. Знаю, что ваши судьбы исковерканы колдовством. Знаю, что каждый из вас обречен на одиночество, знаю, что вы отвергаете волю Богов, а вместе с ней и их покровительство и помощь. Вы отрекаетесь от своего прошлого, а значит, отрекаетесь от самих себя. Это страшная участь… Так почему бы мне тебе не посочувствовать?

— Да, мрачная картина, — ведун усмехнулся, — только не совсем верная. Действительно, теми, кто мы есть, не часто становятся по собственной воле. Это правда. Но мы не отрекаемся ни от себя, ни от прошлого, ни от Богов. Скорее прошлое отрекается от нас таких, какими мы себя делаем. А Боги теряют к нам интерес и перестают нас замечать. И все же, несмотря на нашу «страшную участь», в Синегорье каждый год приходит немало людей, которые ХОТЯТ, чтобы из них сделали ведунов. Для них моя судьба — предел мечтаний. По крайней мере, сами они думают именно так. Так что ты с равным основанием мог бы мне и позавидовать!

— Я не могу, — жрец покачал головой. — Не могу завидовать душам, опоганенным колдовством. И глупцам, которые сами к этому стремятся.

— Ой, не надо! — ведун поднял ладонь и поморщился. — Мы ведь оба знаем, что дело тут совсем не в колдовстве. И потом, мне тоже известно кое-что такое, о чем вы, жрецы, предпочитаете особенно не распространяться. Так что давай оставим колдовство в покое!

Жрец недовольно нахмурился, но смолчал.

— А вообще, ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько раз меня пытались втянуть в подобные разговоры! Все эти бесконечные намеки на неестественность моего происхождения порой наводят на мысль о существовании целого заговора, который ставит своей целью выведать Страшную Тайну Ведунов. Меня как будто раз за разом подталкивают к этой теме в надежде, что однажды я забудусь, проговорюсь ненароком и выдам эту самую Тайну!

— А ты не проговоришься? — с улыбкой спросил жрец.

— Проговорюсь! — с готовностью откликнулся ведун. — Как проговаривался уже десятки раз. Самая страшная тайна ведунов заключается в том, что у них нет никакой тайны! Мы не храним никаких секретов, мы не избранные, не особенные, не таинственные. Мы просто те, кто знает чуть больше других. И не потому, что достойны знаний больше прочих, а потому, что эти прочие просто НЕ ХОТЯТ знать то, что знаем мы.

— Тогда почему вы не делитесь им с теми, кто приходит в Синегорье в надежде стать ведуном? — пряча улыбку в бороде, поинтересовался жрец.

— Именно поэтому, — уверенно кивнул ведун. — Давать знание тому, кто на самом деле не хочет да и не готов его принять — бесполезно и опасно. В первую очередь для самих соискателей! Эти люди приходят не за знанием. Они хотят всего, чего угодно: отомстить врагам, возвысится, доказать самим себе, что они чего-то стоят. Они полагают, что знание ведунов сделает их всемогущими или, на худой конец, защитит от трудностей и напастей повседневной жизни. Некоторые могут перешагнуть через это, большинство — нет. Такие изо всех сил цепляются за свое теперешнее «я» и сами отрезают себе путь к изменению. Эти люди не понимают, что ты можешь использовать знание лишь в том случае, если даешь знанию использовать тебя самого. Но это означает отступиться от своего «я», а к этому они не готовы. Таких людей мой наставник называл «дырявыми горшками» — в таком, сколько не лей, все одно ничего ни удержится.

— А я? — жрец испытывающе посмотрел ведуну в глаза. — Я мог бы вместить ваше знание?

— Нет, — ведун покачал головой. — Ты тоже дырявый горшок. У тебя своя правда о мире и от чужой тебе будет мало толку. Даже если ты честно, от всей души, попытаешься сердцем принять эту чужую правду, будет только хуже. В лучшем случае, это будет твоим концом.

— А в худшем?

— Концом правды.

Жрец хмыкнул и покачал головой.

— Скажи, ведун, а как вообще можно использовать ваше знание? Я говорю не о повседневной жизни — здесь все более-менее понятно. Но ведь есть же у вас какая-то высшая цель! Вы говорите, что не хотите ни богатства, ни власти, ни всемогущества, ни даже бессмертия. Тогда чего вы хотите? Зачем вам знать?

— Чтобы знать, — не задумываясь, ответил ведун. — Чтобы преодолеть обман мороков и увидеть мир таким, каков он есть на самом деле. Никаким. Чтобы показать этот мир другим.

— А если эти «другие» не хотят видеть этот ваш «никакой» мир? — сукором спросил жрец. — Почему вы считаете себя вправе идти против желания людей и насильно превращать их в ведунов? Ведь те, кто приходит к вам, хотят совсем не этого! Почему же вы, желая избавить людей от обмана мороков, — которые еще неизвестно, существуют ли! — начинаете с того, что сами обманываете их ожидания?

— Потому что их ожидания не имеют никакого значения, — отрезал ведун. — Есть знание и есть человек, готовый его принять, вот и все. Не всегда человек выбирает знание, чаще знание выбирает человека.

— И как же вы определяете, кого именно оно выбрало? — с кислой улыбкой поинтересовался жрец.

— Как? — ведун, поджав губы, покачал головой. — А, пожалуй, я и не смогу тебе ответить! Как знахарь отличает целебную травку от ядовитой? Он просто разбирается в травах. Знающие разбираются в людях. Вот и весь секрет. Действительно, большинство из тех, кто приходит в горы, возвращаются обратно не солоно хлебавши. Но некоторые из них способны принять нашу правду. А значит, ДОЛЖНЫ ее принять.

— И все таки это обман… — гнул свое жрец.

— Ну, почему сразу обман? — ведун усмехнулся. — Ребенка тоже не спрашивают перед рождением, хочет ли он появляться на этот свет. Выходит, родители его обманывают?

— Мы не можем спросить у не родившегося ребенка о его желаниях, — резонно заметил жрец.

— А если б могли, спросили бы? — с улыбкой спросил ведун. — Посмотри вокруг, Инциус, часто ли родители спрашиваю у своих уже родившихся и даже довольно взрослых детей, чего те хотят в этой жизни? Часто ли родители принимают в расчет желания своих детей? Они полагают, что лучше знают, что нужно и чего не нужно их отпрыскам, и поступают в соответствии со своими резонами. Так почему ты не винишь их за это?

Жрец печально вздохнул, всем своим видом давая понять, что собеседник не уловил смысла его вопроса.