Когда Виктор Савицки впервые пришел в универмаг, он распугал продавщиц, как кот голубей, – так Мюррей рассказывал Барбаре. Вообще-то, многие продавщицы из тех, что достались Мюррею по наследству вместе с универмагом, и вправду напоминали голубей – седовласые старые девы, которым девство не помешало набрать вес и обзавестись выдающейся грудью. Легко было представить, как с появлением Виктора на этих грудях проступает холодный пот. Одна продавщица прибежала топоча по пандусу, ведущему в кабинетик Мюррея, и сообщила, что пришел иностранец и никто не может понять, что ему нужно.

Нужна ему была рабочая одежда. И не так уж тяжело было разобрать, что он говорит. (В конце концов, он несколько лет прожил в Англии.) Продавщиц в универмаге Зиглера напугал не польский акцент Виктора, а его внешность. Мюррей немедленно отнес Виктора к тому же классу человеческих существ, к которому принадлежала и Барбара, но внешность Виктора он считал гораздо более поразительной и тревожащей. Глядя на Барбару, он мог думать: такая женщина – редкость. Но все же она была женщиной, ему хотелось с ней переспать. (К этому времени они были женаты семь лет.) Виктор же привлекал его взгляд, как статное, гладкое животное – например, жеребец-паломино, смелый, но нервный, робкий, несмотря на поднятую им суматоху. Хочется сказать что-нибудь успокаивающее, но почтительное и погладить блестящую золотистую шею, если он позволит.

– Рабочая одежда, – повторил Мюррей.

Виктор был высокий, тонкокостный, словно отполированный. В кофейне отеля «Британская биржа», куда Мюррей с Виктором завели привычку ходить, к ним однажды подошла официантка и спросила:

– Вы не могли бы мне ответить на один вопрос? А то мы тут делаем ставки. Какой у вас рост?

– Мой рост шесть футов и пять дюймов[6], – ответил Виктор.

– Всего лишь? А мы-то думали, не меньше семи футов[7].

Кожа у него была светло-оливковая, волосы – русые, глаза – ярко-голубые. Глаза были слегка выпуклые, и веки на них как будто не поднимались до конца. Зубы – крупные, желтые, как и пальцы, от никотина. Курил он все время. Он курил, удивленно разглядывая рабочие комбинезоны в универмаге Зиглера. У них у всех штанины были слишком коротки для него.

Он рассказал, что они с женой, англичанкой, только что купили ферму на окраине городка. Мюррей хотел поговорить с Виктором не на виду у глазеющих продавщиц и повел его через дорогу, в кофейню отеля «Британская биржа» – так они оказались там в первый раз. Мюррей знал, о какой ферме говорит Виктор, и был о ней невысокого мнения. Но Виктор объяснил, что они не намерены возделывать землю. Они собирались держать лошадей и открыть школу верховой езды. Виктор спросил Мюррея, будет ли такая школа иметь успех. Достаточно ли в округе девочек из богатых семей?

– Я так думаю, для школы верховой езды обязательно нужны девочки из богатых семей. Это они всегда увлекаются лошадьми.

– Вы можете дать объявления в городских газетах, и девочки будут приезжать на лето.

– Ну конечно. В лагерь. Лагерь верховой езды. Здесь и в Соединенных Штатах они всегда ездят летом в лагерь, правильно?

Виктор явно пришел в восторг от этой идеи. Ему все казалось одинаково нелепым и одинаково приемлемым. Местные зимы: правда ли, что снег в этих местах лежит с октября по май? Правда, что дома заносит до подоконников? Можно ли пить некипяченую воду из колодца, или от этого можно заболеть брюшным тифом? Какие деревья лучше всего рубить на дрова для печки?

Позже Мюррей не мог вспомнить, какие вопросы Виктор задавал в первый день. И была ли грань между вопросами из повседневной жизни и более общими или более личными. Ему казалось, что не было – что они шли вперемешку. Когда Виктору что-то приходило в голову, он спрашивал. Когда были построены эти здания? Какая религия в этих местах главная и насколько серьезно люди верят? Кто этот важный мужчина, кто эта печальная женщина? Где люди работают? Есть ли тут агитаторы, вольнодумцы, большие богачи, коммунисты? Какие преступления совершаются в городе, когда здесь последний раз было убийство, часта ли супружеская неверность? Играет ли Мюррей в гольф, есть ли у него яхта, называют ли его служащие в магазине «сэр»? (Не часто, нет, и нет.) Голубые глаза Виктора блестели воодушевлением, каков бы ни был вопрос, каков бы ни был ответ. Он вытянул длинные ноги, так что они торчали из кабинки, и сцепил руки на затылке. Он наслаждался новыми сведениями и новой обстановкой. Скоро Мюррей уже рассказывал о том, как его дед швырял монеты на улицу, о темных костюмах и подбитых шелком жилетах отца, о собственной давней мечте стать священником.

– Но вы им не стали?

– Я потерял веру. – Говоря это, Мюррей каждый раз вынужденно улыбался. – Это значит…

– Я знаю, что это значит.

Являясь к Мюррею в универмаг, Виктор не спрашивал разрешения ни у кого из продавцов, а сразу поднимался наверх, в кабинет, проходил по пандусу в подвешенную под потолком комнатку. Стены у нее были из кованого железа, примерно в рост Мюррея – пять футов девять дюймов[8]. Виктор каждый раз пытался войти незаметно, но, конечно, его присутствие уже успевало взбудоражить универмаг, рассылая кругом волны настороженности, возбуждения, опаски. Мюррей обычно заранее знал о приходе Виктора, но делал вид, что не знает. Виктор устраивал ему сюрприз – возносил сверкающую голову над краем стены, опираясь на нее подбородком между заостренными декоративными наконечниками пик. И сам ухмылялся этому дурацкому зрелищу.

Мюррею это было невыразимо лестно.

У Виктора, конечно, была своя история. Он был на десять лет старше Мюррея; война застала его девятнадцатилетним студентом в Варшаве. Он учился водить самолет, но еще не получил лицензию пилота. Однако в то утро, когда немцы вошли в Польшу, он с друзьями отправился на летное поле, и они – практически в виде дурацкой юношеской выходки – подняли в воздух несколько самолетов, а потом улетели на них в Швецию. Оттуда Виктор перебрался в Англию и поступил в Польские воздушные силы – подразделение британских ВВС. Он сделал много вылетов, и его самолет сбили над Францией. Он выбросился с парашютом; прятался в лесах, ел сырую картошку с полей, ему помогло французское Сопротивление, и он добрался до испанской границы. Он вернулся в Англию. И к своему огромному разочарованию, услышал, что ему больше не позволят летать. Он слишком много знает. Если его самолет снова собьют, если его захватят в плен, будут допрашивать – он слишком много знает. Он не мог найти себе места, был так разочарован, так всем надоел, что его еще раз послали на задание, более-менее секретное, – в Турцию. Он должен был стать частью сети, которая помогала полякам, и не только им, бежать через Балканы.

В это время Мюррей и его ровесники клеили модели самолетов; они оборудовали нечто вроде кабины пилота в школьном велосипедном сарае – там они могли играть в бомбежку Германии.