– Со стеной? – удивился Тавров. – Неужели призрак обрушил стену?!

– Нет, до этого не дошло, – сдержанно улыбнулся директор. – Тут другая история. Дело в том, что единственной частью здания, оставшейся в неприкосновенности со времен сэра Оливера Старки, была именно эта стена. Так вот: ее неоднократно красили в белый цвет, но спустя две-три недели она чернела. Мы думали, что здесь дело в какой-то зловредной плесени, но исследования эксперта показали, что это не так. Мы терялись в догадках, пока однажды наш друг, работавший в государственном архиве Мальты, не сообщил нам о завещании Старки, сохранившемся среди бумаг Мальтийского ордена. Оказалось, что покойный рыцарь завещал деньги на проведение регулярных служб за упокой его души. С течением времени, как выяснилось, о завещании забыли и не вспоминали вот уже несколько сот лет.

Узнав об этом, муж Золиной принял решение заказывать в храме раз в три месяца заупокойную мессу. И что вы думаете? Сразу после первой же мессы призрак стал вести себя исключительно дружелюбно.

Я недоверчиво хмыкнул. Директор почувствовал мое недоверие и поспешно добавил:

– Разумеется, я попросил прийти вас не для этого. Я всего лишь изложил предысторию того странного явления, которое я вам хочу продемонстрировать. Прошу вас, господа!

Директор поднялся, приглашая нас следовать за ним. Мы миновали коридор, несколько комнат и оказались в помещении, представлявшем собой нечто вроде гостиной. На выкрашенной белой краской стене висели в рамках многочисленные фотографии с видами России и Мальты: эдакая «стена дружбы».

– Обратите внимание вот на это, – указал директор на фотографию с видом собора Святого Иоанна, мимо которого мы проходили совсем недавно. – Это появилось чуть больше недели назад. Мы пытались заделать трещины, но их стало больше и даже камень начал крошиться. А ведь эта стена пережила бомбежки Второй мировой войны.

Под фотографией в стене просматривались несколько пересекающихся трещин. В местах пересечения трещин выпали кусочки камня.

– А теперь взгляните сюда. Видите?

Под фотографией с видом Дома Пашкова в Москве я явственно увидел темное пятно, пробивающееся под белой краской.

– Оно появилось три дня назад. Мы сразу закрасили его так, что и не видно было. Но вчера оно проступило вновь и увеличилось в размерах. И поверьте мне на слово: вчера оно было менее отчетливое, чем сегодня, и гораздо меньших размеров.

– И что же это, по вашему мнению, означает? – поинтересовался я.

– Не знаю, – пожал плечами директор.

– А вы не пробовали спросить у привидения? Ведь сейчас вы с ним на дружеской ноге! – не смог я сдержать иронии. Все эти истории мне показались просто попыткой привлечь внимание туристов, чтобы использовать деньги падких на средневековые сказки экскурсантов для пополнения небогатого бюджета Центра.

– Я теряюсь в догадках относительно пятна, но могу объяснить, что означают трещины, – вмешался Камилери, почувствовав возникшее напряжение. – Трещины появились под изображением собора Святого Иоанна. Так вот: вчера ночью в крипту собора проникли неизвестные, вскрывшие саркофаг сэра Оливера Старки.

* * *

Сообщенным Камилери известием были ошеломлены не только мы с Тавровым, но и директор Центра.

– Как?! Зачем? – в смятении воскликнул директор. – Неслыханный вандализм! Но почему ты мне раньше об этом не сказал?

– Меня просили не предавать гласности этот факт, – ответил Камилери. – Полиция начала расследование, и до его окончания все, кто знает о происшествии, должны хранить молчание. Пока известно только, что воры проникли в крипту через один из тоннелей, использовавшихся для прокладки линий связи и кабелей. Власти думают, что известие об акте вандализма в крипте собора может отпугнуть туристов.

– А почему речь идет лишь об акте вандализма? – насторожился я. – Разве это не было ограблением захоронения?

– Плиты саркофага были разбиты, а останки разбросаны по крипте, – пояснил Камилери. – Но когда помещение тщательно обыскали и останки сложили вновь, то выяснилось два странных факта. Первый: из того, что предположительно находилось в саркофаге, не пропало ничего, включая золотые вещи. И даже более того!

– Что значит «более того»? – недоуменно спросил я.

– А это и есть второй странный факт, – ответил Камилери. – Нашли останки двух человек. Судя по всему, в саркофаге были похоронены двое.

* * *

– Как двое?! – изумился директор.

– Похоже, что под саркофагом с телом сэра Оливера находился второй саркофаг, в котором кто-то был похоронен несколько ранее и на этом же месте, – ответил Камилери. – И что интересно: найден серебряный протез кисти правой руки.

– Да это же Тренкавель! – осенило меня. – Ему раздробило кисть пулей, когда он убегал с ятаганом в пещеру!

– Вполне возможно, – согласился Камилери. – Сейчас эксперт-реставратор пытается восстановить нижнюю плиту саркофага, служившую крышкой для саркофага нижнего яруса: похоже, на ней была выбита надпись. Будем надеяться, что текст все-таки удастся прочитать, и тогда мы узнаем, кто был ранее похоронен на том месте, где затем был захоронен сэр Оливер.

Тавров с нетерпением ждал, когда я ему переведу то, что сказал Камилери. Когда я поведал ему о погроме в крипте собора и обнаружении второго захоронения под саркофагом сэра Оливера Старки, Тавров скептически заметил:

– А что нам толку от этого? Если целью неизвестных погромщиков являлся именно ятаган, то вполне понятно, что золотые побрякушки их не интересовали. Их еще надо вывезти с Мальты. А ятаган они похищали под заказ, так что проблема вывоза явно решена заранее.

– Разумеется, в ваших словах есть резон, – согласился я. – Но в любом случае наша задача вовсе не поиск ятагана, а выяснение судьбы Игоря Русанова: именно поэтому мы здесь, и, осмелюсь напомнить, сей вояж организован на деньги его матери. Ятаган нас интересует лишь потому, что похитители Русанова предположительно охотятся за ятаганом.

– Кто бы спорил… – проворчал Тавров. Развивать тезис дальше он явно не собирался, и я обратился к директору:

– Послушайте! А если вы действительно убеждены, что покойный сэр Оливер Старки хочет нас о чем-то предупредить, то почему бы вам не попросить его указать нам местонахождение Игоря Русанова? У вас вроде сложились хорошие отношения с бывшим хозяином этого дома?

Директор неприязненно взглянул на меня, но в этот момент зазвонил телефон. Директор снял трубку. Он молча слушал невидимого собеседника, и его лицо на глазах меняло выражение.

– Да, мы немедленно едем!

Он положил трубку и возбужденно сообщил нам:

– Только что посол сообщил мне, что полиция доставила в госпиталь Святого Луки неизвестного, предположительно русского. Поскольку вы, господин Булгарин, знаете Русанова в лицо, вас просят немедленно прибыть в госпиталь для опознания.