То ли крылья были недостаточно большими, то ли был неправильным угол наклона листьев-перьев… После первой попытки Йорш жалко грохнулся в заросли горечавки, окружённый облаком из грейпфрутовых листьев. Дракончик пришёл в ужас: на склоне горы надолго остались следы его безутешного плача. Йорш научился тушить костры, прибегая к перевёрнутой формуле зажигания огня. Но энергия огня не исчезала совсем, она концентрировалась в голове юноши, точнее, в области лба, над носом, где оставалась слабо гореть. Это было похоже на нечто среднее между внутренним ожогом и убийственной головной болью, которую, конечно, эльф мог бы вынести без проблем, если бы не боль в щиколотках, ожоги на спине и глубокие царапины на левом колене, не говоря уж о побитых локтях и вывихе левого большого пальца на ноге.

Глаза и пальцы юноши-эльфа пробегали по строкам старинного пергамента, который он знал уже наизусть. Он держал в руке цветы арники горной и свежий снег и проводил ими по всем больным местам — ожогам, царапинам, порезам, ссадинам, вывихам, ободранной коже и синякам. Вдруг он подскочил. Была ещё одна, последняя страница книги, которую он не смог расклеить и которая неожиданно открылась сама собой. Оказывается, арника горная вместе со свежим снегом и дым розмарина здорово помогали реставрации заплесневевших пергаментов! Это было настоящее открытие, которое можно было бы внести в «Инструкцию по хранению и реставрации древних рукописей», если бы малыш не сгрыз её раньше.

На последнем листе было написано всего несколько строк.

«Если дракон никого не подыщет, кто сказки о потерянных принцессах и прекрасных принцах ему сказывать будет, естьм ещё другая возможность: читать их в книгах. Естьм новое племя живущих существ, от союза людей и эльфов рождённое. Они не таковы, как эльфы, что толькмо книги о науке любят или книги, где вразумляется, что как делается, и не таковы, как люди, что вовсе книг не знают, потому как, опосля разрушения империи и прибытия грязных народов варварских, сами они хамами сделались, как свиньи и ещё похуже сиих».

Йорш прочитал текст раз, потом перечитал и продолжал перечитывать эти строки до тех пор, пока не осталось даже тени сомнения, что каждое слово, каждый слог и каждая буква отпечатались в его голове, словно раскалённое железо на коже.

Эрброу доел фасоль и, блаженный и счастливый, пришёл за своей порцией нежностей.

Создания, рождённые от людей и эльфов. Значит, браки между людьми и эльфами не всегда были под запретом, не всегда за это казнили на костре. Действительно, если хорошо подумать, раз они запрещались, то, значит, были возможны.

Он всегда думал о себе как об одиноком существе. Одинокий юноша. Одинокий парень, одинокий мужчина, одинокий старик, который одиноко умирает среди своих книг. Один или в компании дракона.

А оказывается, всё не так: он мог соединиться с человеческой девушкой. От этой мысли у него тревожно сжалось сердце. Человеческая девушка была бы человеком, то есть со всеми свойственными человеку характеристиками. Слёзы, которые капают, как вода, из глаз и из носа. У людей редко бывают светлые волосы и голубые глаза. Часто — гнилые зубы. Она ела бы мёртвое мясо и прихлопывала комаров ладонью. Нет, это всё-таки не сердце сжималось, скорей, его желудок.

И в придачу ко всему этому их дети бредили бы принцессами, потерянными на фасолевых полях и снова найденными на гороховых.

Зато его дракончик, если не разрушит до основания всю библиотеку пожарами и обвалами, сможет когда-то снести своё яйцо. Хорошее укрытие, фрукты в достатке и сколько угодно отвратительных идиотских романов ему обеспечены.

Вдруг в памяти Йорша всплыло предсказание, прочитанное в Далигаре.

Там говорилось что-то об эльфе, который был самым последним и самым могучим. Теперь-то он знал, что всё это о нём. Самый последний и самый могучий эльф встретится с последним драконом. Йорш похолодел от этой мысли. Последний? Последний — в смысле, что драконы могут существовать сейчас лишь по одному, или потому что его дракон не сможет отложить яйцо и станет последним в племени?

Кажется, там было ещё написано, что ему назначено судьбой жениться на девушке с именем утреннего света, дочерью мужчины и женщины, которые… Было ещё четыре слова, но он не смог дочитать их до конца. Письменность второй рунической династии читать было нелегко, особенно на руках у кого-то бегущего. Если бы только он смог прочесть последние три слова, после «которые»! Если бы охотник, нёсший его на руках, хоть немного замедлил свой бег! Он прочёл бы предсказание целиком и сейчас точно бы знал, что именно уготовано ему судьбой. Но если бы охотник замедлил бег, их поймали бы и повесили. Это наверняка тоже помешало бы его судьбе, так что лучше не жаловаться. Понять бы, почему на них так рассердились тогда в Далигаре! Конечно, он был эльф, но единственное, что сделал он с помощью волшебства в городе Далигаре, — воскресил курицу. Чудесная курица, с перьями тёплого коричневого цвета.

Но он точно знал, что это именно ему предстоит жениться. Жениться на девушке с именем утреннего света.

Нужно научить дракона летать. Нужно обязательно научить дракона летать. У него возникла новая идея, которая могла бы сработать.

Йорш направился к заснеженным вершинам. Эрброу затрусил за ним, не чувствуя холода под тёплой шёрсткой и изумрудной чешуёй.

Эльф передёрнулся от мороза. Изо всех сил сосредотачиваясь на ощущении тепла, ему удавалось избежать обморожения, но всё равно было ужасно холодно. Растительность поредела. Сугробы стали выше. Внизу, в долине, недавний снегопад всего лишь покрыл снегом траву, а здесь, на высоте, он лёг поверх прошлогодних сугробов.

Йорш нашёл подходящее место. Он разглядел его ещё в долине — большая, уходящая в небо скала, с утёсом футах в двадцати от верхушки. Ещё ниже, в тысяче футах вертикального падения среди гранитных пиков, высоких, как десяток башен, начиналось ущелье. За ущельем виднелись долины, леса лиственниц, небольшие просеки, и вдалеке во всём своём великолепии раскинулось море.

Было нестерпимо холодно. Но всё-таки это отличное место. Йорш собирался поиграть с дракончиком в догонялки. Увести его за собой к скале. Неожиданно броситься со скалы: внизу было что-то вроде ниши, как будто для этого сотворённой. Эрброу, догоняя его, упал бы в пустоту и, уже находясь в воздухе, неизбежно открыл бы свои широкие крылья, чтобы спланировать на утёс. Утёс был достаточно широким, никакого риска для малыша упасть в ущелье: план простой и гениальный.

Йорш побежал, размахивая руками, стал кричать и подзывать к себе малыша. Эрброу был счастлив. Он пищал от радости. Маленькие полосы огня растапливали снег и согревали воздух.

«Пора», — подумал эльф и разогнался. За его спиной земля содрогалась от пудового топанья малыша. Подбежав к обрыву, Йорш спрыгнул вниз и быстро спрятался в нише. Сердце выскакивало у него из груди. Дракончик, бежавший за ним, не успел остановиться. Вдруг оказавшись без опоры под ногами, он испугался и, не распахивая крылья, грохнулся на скалистый утёс.

Эрброу боялся подняться: в первый раз в жизни ему было больно, очень больно. Грязный мех был в крови, и чешуйки, защищавшие его, поцарапались и помялись. Дракончик даже не плакал. Он медленно поднял голову и нашёл глазами Йорша. Самым ужасным был взгляд малыша. Широко распахнутыми глазами дракон неотрывно смотрел на эльфа.