– Не надо! – возразил майор, опустив бинокль. – Это наши. Летчики сорок третьей смешанной авиадивизии, закрепленной за нашей армией.

– Так вроде армейскую авиацию ликвидировали.

– У нас нет. У нас – особый случай. У нас все особое!

И правда, в сторону немцев пронеслась пара истребителей, а следом за ними на бреющем прогудели две четверки штурмовиков. Сделав горку над оставленными позициями, первая четверка выпустила куда-то в западном направлении хорошо видимые трассы реактивных снарядов. Следом то же выполнила вторая четверка.

Чуть позже одна четверка сделала заход с правого фланга, а другая с левого. Самолеты атаковали, расходились в разные стороны, разворачивались над позициями обороняющихся и снова атаковали. На высоте прошли двенадцать бомбардировщиков, сбросивших свой груз где-то в глубине позиций немцев. И все это контролировалось парами и четверками истребителей, барражировавших в синеве неба. А внизу, за высотами, все грохотало, вставали султаны разрывов, и в небо уже тянулись черные дымы горящей техники.

– Я такого удовольствия не получал еще с начала войны. Все в основном нас вот так! – прокомментировал происходящее комдив.

Но нельзя сказать, что эта игра шла в одни ворота. Немцы ожесточенно отбивались. Атакующие самолеты встречали трассы автоматических пушек, и не все из них промахивались. Но штурмовики один за другим пикировали на видимые им цели.

– Крепкие машины! – оценил происходящее Савельев. И как сглазил. Один из штурмовиков внезапно задымил и, развернувшись со снижением, пошел в сторону советских позиций. С трудом, буквально цепляя снег на вершинах высоток, он все же перевалили через них и, поднимая снежную пыль, заскользил по снегу. А навстречу уже бежала пехота. В бинокли было видно, как красноармейцы помогали выбраться из горящего самолета летчикам. Один, прихрамывая, шел сам, а второго на своих плечах тащили два дюжих бойца.

– Посыльный! – отдал приказ комдив. – Летчиков – в медсанбат!

– Я думаю, атака до обеда не состоится, – сделал прогноз майор-артиллерист. Однако он ошибся. Через час немцы начали артподготовку. И полчаса долбили мерзлую землю в районе оставленных позиций. А потом наблюдатели по связи доложили, что в атаку пошли немецкие танки и пехота.

После того, как немцы убедились, что на позициях, за которые вчера шел бой, никого нет, танки увеличили скорость и оторвались от пехоты, бежавшей за ними по следам от гусениц.

Майор-артиллерист взял у связиста гарнитуру радиостанции и, вызвав командиров батарей, лично проверил связь. После чего вызвал еще одного абонента под позывным «Сокол».

– Сокол! Как первая линия выйдет на вершину высоты! Не раньше!

В гарнитуре глухо прозвучал ответ.

– Надеюсь, ваши расчеты не начнут стрелять раньше времени! – проговорил он, глядя на вершины высот. Нервничал.

Ему не ответили. Все застыли в напряженной тишине. Наконец, появились сначала антенны, потом башни танков. Кто-то попытался считать, но на него шикнули – это не имело смысла. И так понятно, что много.

Вот уже полностью стали видны танки в лобовой проекции. Что они могли увидеть? Могли увидеть замаскированную и поэтому частично угадываемую ломаную линию траншеи, опушку леса с поваленными по краю деревьями – и все. Тщательно замаскированные среди лежащих деревьев пушки с такого расстояния они видеть не могли. Танки замедлили ход. Видимо, командиры подразделений докладывали об увиденном. Точнее, пытались – связь пропала. И тут раздался первый выстрел, тут же потонувший в грохоте следующих. В паузе перезарядки орудий и наведению на следующие цели прозвучал чей-то голос:

– Мать твою!

В центре горело больше двух десятков танков. «Горело» – это образно, попадание 85-мм снаряда в Т-II разваливало его полностью. Не отставали и фланги – сорокапятки безжалостно жалили «панцеров» в борта, сразу развив максимальную скорострельность и не давая врагу времени на оценку ситуации и на разворот лобовой броней к опасности. Помогали им и пэтээрщики. Там тоже заполыхали костры и безжизненно замерли немецкие танки. А дальше все утонуло в грохоте беспрерывной стрельбы и взрывов. Немцы пытались отвечать, но цели не видели или видели очень плохо. Снаряды ложились в районе траншеи либо рвались на опушке, но не прицельно. К тому же экипажи сразу поняли, что в данной ситуации являются просто мишенями. И главное – связь отсутствовала, и каждый действовал по мере своего понимания обстановки. И это было для них необычно и заставляло нервничать. Часть танков начала сдавать задним ходом, часть, наоборот, рванула вперед, пытаясь прорваться к огневым позициям русских пушек, другие маневрировали, укрываясь за остовами уже горевших танков. А сзади накатывалась вторая линия. Команды «стой» ведь не поступало. Но эта линия уже сразу включилась в огневой бой. Дым, стелющийся от горящих машин и разрывов снарядов, мешал как одной стороне, так и другой, и одновременно же выручал, снижая меткость огня. Завязалась дуэль артиллеристов и танкистов. А следом подошла пехота. Если в центре пехота никак не могла повлиять на течение боя, то на флангах стало жарко. Там дистанция между противниками была меньше. Немецкая пехота рвалась к русским пушкам. Пехотное прикрытие пока держалось, но нажим усиливался. Немецкие танки, прикрывшись с фронта подбитыми и горящими машинами, развернулись к русским фланговым позициям лобовой броней и стали выбивать сорокапятки. Как сказал бы писатель-баталист – наступила кульминация! И она наступила в образе штурмовиков Ил-2 и бомбардировщиков. Тем более цель была площадная, не маленькая, поэтому бомбардировщики, пройдясь вдоль построения немецких войск, вывалили на него свой груз в виде стокилограммовых авиабомб. А следом за ними Ил-2 прочесали образовавшееся темное на белом снегу пятно длиной около двух километров и шириной в две-три сотни метров залпами РСов, вторым заходом сбросили авиабомбы и третьим прошлись из пушек. Это и решило исход боя. Оставшиеся в живых немцы отступили на исходные позиции.

Больше в этот день атак не было. А с наступлением темноты пехота 107-й мотострелковой дивизии и артиллеристы ушли на юг, туда, где им уже была пробита дорога и брешь в немецком кольце.

28 декабря 1941 г.

Район г. Спас-Деменск

В ночь с 26 на 27 декабря к плацдарму 134-й дивизии прорвался резерв со штабом армии и колонной снабжения. Прорыв был осуществлен по уже пройденному маршруту. Минные поля немцы за эти дни восстановить не смогли – слишком им мешали снайперы и минометные батареи пограничников, наводимые портативными радиолокационными станциями, переданными союзниками. Танковая и мотострелковая бригады, развернувшись при подходе в боевые порядки, в ночной темноте с ходу атаковали с тыла позиции немецкой пехотной дивизии на северном участке плацдарма. Одновременно навстречу резерву ударил танковый полк дивизии. Прорвав оборону немцев, танкисты и мотострелки развернулись влево и вправо, ударами по флангам свертывая оборону врага и обеспечивая безопасный проход колонн штаба и снабжения.

Соединившись с дивизией, Ершаков дал личному составу после ночного марша и боя время для отдыха и обслуживания техники и вооружения. А ближе к вечеру из перехвата телефонного разговора стало известно, что этой ночью танковые дивизии, занимающие позиции с юга и юго-востока, должны свернуться и уйти. Их позиции должны занять смежные пехотные дивизии. Понятно, что танкисты, пусть и понесшие за эти дни изрядные потери, отправляются не на отдых, а к фронту, который быстро двигается на запад. Штаб армии выступил с предложением воспользоваться ситуацией, когда танкисты свернутся, а пехота еще не займет оставленные ими позиции. Предложение было заманчивым, но слабым местом было желание ударить сразу по двум целям. Все же после детального обсуждения штабы армии и 134-й дивизии пришли к выводу, что при любом развитии ситуации если и не удастся разбить немцев, то потрепать их получится изрядно. Да и надоело воевать в обороне. Танкисты Зашибалова уже просто изнывали от бездействия. Состоявшийся ночной бой полноценного удовлетворения им не принес – пехоту громить им было неинтересно. Они жаждали мести за летние поражения от немецких танковых подразделений. Решение было принято. Время начала атаки привязали к данным радио и воздушной разведки. Поэтому через час все подразделения должны были занять исходные позиции, а артиллерия – находиться в готовности к немедленному открытию огня по разведанным координатам.