– К черту чай, – сказала она, беря у меня кекс. – Раз такое дело, нам нужен херес.

– Ничего не выйдет. Я за рулем.

– Ох, уж эти мне валлийки и их пуританские замашки. Снимай пальто и устраивайся поудобнее, а я поставлю чайник.

С Мод я познакомилась вскоре после нашего переезда в Литтлтон-Коттерел. Тогда значительную часть дня помолвки Клариссы Фарли-Страуд я провела, прячась в этой самой комнате, чтобы нас с Мод не втянули в суматошные приготовления к предстоящему вечером торжеству. Последние месяцы я с ней не встречалась и теперь рассчитывала приятно пробездельничать весь вечер в ее компании.

– Значит, ты не собираешься помогать принимать гостей? – осведомилась я, когда она вручила мне чашку чаю и кусок лимонного кекса, пропитанного мадерой, который я привезла с собой.

Она рассмеялась.

– Ты такая выдумщица, – сказала она. – Ты можешь себе это представить – чтобы я помогала принимать гостей? Да ни в жизнь!

– Мы не видались несколько месяцев. Откуда мне знать – а вдруг ты получила удар по голове, и он сделал тебя совершенно другим человеком. Такое, знаешь ли, бывает. Я читала об этом в газетах.

– Чтобы убедить меня подключиться ко всей этой мышиной возне, потребуется нечто большее, чем удар по голове. У меня и так хватает дел со всеми этими заботами о миледи, так что нет уж, увольте.

– А что нового в господском доме на холме? – поинтересовалась я. – Есть ли какие-то свежие сплетни, не дошедшие пока до деревни?

– Куда там. Обо всем, что происходит у нас, в деревне узнают в мгновение ока – так что, если ты ничего не слыхала, значит, ничего и нет. Жизнь идет точно так же, как и всегда.

– Какое разочарование. Стало быть, лакеи не крутят шашней с горничными? А Дженкинс не присваивает втихомолку деньги, предназначенные для покупки вина, чтобы обеспечить себе безбедную старость в приморском курортном городке?

Она засмеялась опять.

– Нет, ничего такого. Если у нас тут и идут разговоры о шашнях, то только когда речь заходит об этой паршивке Доре Кендрик.

– Это определенно не самая моя любимая горничная, – заметила я. – А что она натворила теперь?

– Честно говоря, я не могу уследить за всеми ее глупостями. Поговаривают, что она втюрилась в какого-то парня из деревни и хотела, чтобы он пригласил ее на танцы в сельский клуб. Но он не пожелал иметь с ней дела и сказал, что пригласит не ее, а дочку мясника.

– Дейзи Спратт, – машинально уточнила я.

– Да, ее. Она вроде как твоя подруга, да?

– Да, подруга. И в последнее время кто-то пытается бросить тень на ее доброе имя. То есть на ее имя – я точно не знаю, насколько добрым оно осталось теперь, ведь она никогда не отличалась строгостью нрава. Но она девушка добросердечная и, как ты и сказала, моя подруга. Как ты думаешь, за этими слухами может стоять Дора?

– За какими слухами? – не поняла Мод.

– Что-то насчет того, что ее видели за крикетным павильоном с Ленни Как-его-там – фамилию его я не помню. Детали я уже запамятовала, но она клянется, что это поклеп.

– Ленни Ледбеттер, – сказала Мод. – Именно на этого парня Дора и положила глаз. Я не удивлюсь, если окажется, что это она мутит воду, рассчитывая устроить неприятности и Дейзи, и ему.

– Тогда держи ухо востро, ладно? Мне бы хотелось получить подтверждение моим догадкам, прежде чем я совершу что-нибудь опрометчивое.

– О-о, выходит, ты собралась подкараулить Дору и всыпать ей по первое число? Набить морду, да?

– Нет, о столь радикальном решении вопроса речь не идет. Но думаю, сейчас самое время вправить ей мозги.

– Давно пора, дорогая, давно пора. А ты уверена, что не соблазнишься хересом?

– Вполне уверена, но я совсем не против того, чтобы им угостилась ты сама. А с меня хватит и чаю.

– Ну, разве что чуточку, – сказала она.

* * *

Выпив три, а может, и четыре бокала хереса, Мод окончательно повеселела и стала вполне готова к озорству. У нее был план.

– Оставшись у себя в комнате и отказавшись участвовать в приеме гостей, я рискую упустить кое-что интересное, – начала она. – Так мне не удастся постоять на краю зала с подносом слоеных пирожков с мясом, подслушивая разговоры столпов общества.

– Мне доводилось подслушивать их беседы, – заметила я. – И ничего интересного в них нет.

– Возможно, и нет, но думаю, иногда все-таки бывает. При условии, что тебе известна потайная дверь, открывающаяся в потайной ход, который ведет в потайную комнату, откуда можно тайно подслушать тайны тех, кто предпочитает держать свои дела в тайне.

– А тебе он известен?

– Что известен, дорогая?

– Тайный путь в потайную комнату?

Она засмеялась.

– Конечно, известен, дуреха ты этакая. Хороша бы я была, если бы начала рассусоливать о потайных дверях, а затем сказала: «Но, увы и ах, мне не известно местонахождение тайных врат в царство тайн». Так что поставь свой чай и следуй за мной.

Я так и сделала и осторожно, на цыпочках, последовала за ней на первый этаж дома.

– Почему мы идем на цыпочках? – спросила я, когда мы оказались в знакомом мне коридоре, идущем мимо библиотеки и ведущем в вестибюль.

– Просто чтобы было интереснее, – ответствовала она, постучав по крылу своего носа.

Мы остановились, немного не доходя до двери библиотеки, напротив затейливо изукрашенного китайского шкафчика, который я запомнила с наших предыдущих визитов в «Грейндж». Слева от двери располагалась неглубокая ниша с полками, на которых стояли разношерстные безделушки – памятные вещицы, напоминавшие Фарли-Страудам о различных периодах их жизни. Мод просунула руку мимо одной из этих безделиц – вышитой шапки с кисточками – и пошарила под верхней полкой. Раздался тихий щелчок, она легонько толкнула стенку с полками, и та повернулась вовнутрь, открыв перед нами узкий темный коридор, затянутый паутиной.

– Ты ведь не боишься пауков, верно? – спросила она.

– Нет, – отвечала я. – Только коров.

– Что? Ты боишься… Ладно, неважно. Если там нам повстречаются коровы, я их отвлеку, пока ты будешь убегать, спасая свою жизнь. Пойдем. И закрой за собой дверь.

Я последовала за ней, толкнула тяжелую дверь-стеллаж, и она, щелкнув, затворилась. Теперь вокруг был только кромешный мрак.

– Возьмись за завязки моего передника и иди за мной, – сказала Мод. – Теперь нам надо вести себя тихо.

Она медленно и осторожно пошла вперед, а я двинулась следом, держась за аккуратно завязанный бант, на который был завязан ее передник. Пройдя немалое расстояние по узкому коридору в полной темноте и миновав пару-тройку затянутых паутиной углов, мы оказались в пространстве, таком же тесном, но чуть более светлом и наполненном неясным гулом голосов. Впереди в нескольких футах виднелась вделанная в стену решетка.