Можно себе представить, как будет воевать существо с генетической памятью кабана или крокодила.

Идея была для военных тем более соблазнительной, что при наличии механизма клонирования количество таких особей можно довести до любого нужного числа в относительно короткие сроки и тем самым обеспечить своей стране небывалый рост оборонной мощи.

Чем не задача для министерства обороны?

С каждым днем потребности хозяина лаборатории росли. Все большие суммы уходили на новые эксперименты, а спонсоры не очень-то торопились их увеличивать. В тот злополучный день главврач отправился на встречу с представителем министерства, чтобы показать ему видеоматериалы «научных достижений» и убедить его в серьезности возникших финансовых проблем. А на обратном пути для хозяина подпольной лаборатории все закончилось: его арестовали.

Гром считал это одной из главных удач операции. Взять с поличным такую персону удается нечасто. Тут даже ничего не надо было доказывать: часть видеоматериалов была у главврача при себе.

Он настолько растерялся, что даже не пытался отрицать своей преступной деятельности.

— Но, честно говоря, — призналась я, когда Гром закончил свой рассказ, — я так и не поняла, каким образом «оборотень» оказался на свободе. И это не дает мне покоя.

— Это весьма романтическая история, — ухмыльнулся Гром. — Зинаида Алексеевна когда-то была замужем за Михаилом Анатольевичем…

— За главврачом? — уточнила я, поскольку не привыкла называть этого человека по имени.

— Да-да, они прожили вместе полжизни.

— А что же произошло потом?

— Не сошлись характерами, вернее темпераментами.

— Что вы имеете в виду? — не поняла я.

— Ты, наверное, заметила, что Зинаида Алексеевна была женщиной страстной, склонной к некоторым излишествам.

— Она пила, — подтвердила я.

— Не только. С этой ее слабостью Михаил Анатольевич мирился долгие годы. Тут дело в другом.

— В чем же?

— Неужели не догадываешься?

— Нет.

— У Зинаиды Алексеевны были весьма высокие сексуальные запросы…

— Вот оно что…

— Да. А у Михаила Анатольевича с этим делом было довольно слабо.

— Никогда бы не подумала, — удивилась я, вспомнив внушительную фигуру главврача.

— Представь себе. Насколько я понимаю, это стало результатом неудачного эксперимента, так же, как и его, мягко говоря, невзрачная внешность.

— Он экспериментировал и над собой?

— Да. Ради науки он готов был на все. И к себе относился так же беспощадно, как и к прочим «подопытным кроликам».

— Фанатик?

— Скорее всего. Но как бы то ни было, Зинаиду Алексеевну такое положение не устраивало, и она стала искать удовлетворения на стороне. И находила в самых неожиданных местах…

— То есть?

— Например, среди своих подопытных.

— «Оборотень» был ее любовником? — ужаснулась я.

— Вроде того. Хотя бывшего мужа она боготворила.

— Я об этом догадывалась.

— Правильно догадывалась. Но зов плоти оказался сильнее. На этой почве она и пить начала. Трагический разлад… — Гром задумался и несколько минут не говорил ни слова. Потом продолжил: — Так вот… О чем бишь я? Однажды Михаил Анатольевич уехал по делам в город. А Зинаида Алексеевна воспользовалась его отсутствием и решила порезвиться на лоне природы. «Оборотень», как ты его называешь, с этой прогулки не вернулся. К тому времени он уже не был человеком.

— Да откуда же вы все это знаете? — наконец спросила я, хотя этот вопрос уже давно вертелся у меня на кончике языка.

— Все очень просто, Зинаида Алексеевна вела дневник, доверяя компьютеру самые сокровенные мысли. Кстати, последнюю запись она сделала в день своей смерти.

— И что же она записала? — опешила я.

— Что очень скучает по бывшему мужу.

Гром неожиданно улыбнулся и закурил сигарету. Пока я переваривала эту информацию, он созрел для продолжения разговора.

— …Но это не первый случай, когда их «пациенты» перебирались в лес. Были и другие.

— Но я собственными ушами слышала, что это было первое и последнее ЧП в лаборатории, — удивилась я.

— Все правильно. Все остальные случаи были очередным экспериментом. И проходили они под общим кодовым названием «адаптация».

— И что же это за эксперимент?

— Своеобразный тест на выживаемость. Большая часть этих несчастных погибла…

— Так вот кого встречали люди в лесу…

— Да. И неизвестно, с чьей стороны было больше жертв в результате этих встреч. В тех местах живут люди не робкого десятка.

Эти громовские слова вызвали в моей памяти тех несчастных, которые так и не смогли выбраться из своих клеток.

Память об этом не давала мне покоя и лишала сна.

— А вот об этом, — нахмурился Гром, — жалеть не надо. Пойми, это уже были не люди. И те из них, что сохранили малейшую крупицу сознания, предпочитали покончить жизнь самоубийством. Такое случалось в лаборатории не раз.

И по тому, как он это сказал, я поняла, что, может быть, именно ради этих слов Гром и предпринял сегодняшний визит. И была ему за это бесконечно благодарна.

— Надеюсь, ты понимаешь, что Зинаида Алексеевна тоже погибла не случайно.

— Вы думаете?

— Уверен. Если не веришь, можешь почитать ее дневники.

— Не надо… Ну, а эти… в синих халатах?

— Двое из них были больны СПИДом. И все трое были законченными наркоманами.

Я пожала плечами.

— Что такое? — заметив это, спросил Гром.

— Довольно слабое оправдание…

— Да почему ты считаешь себя виновницей их смерти?

— Интересный вопрос, — ухмыльнулась я. — Взорвать два корпуса и считать, что ты ни при чем?

Неожиданно Гром рассмеялся.

— Я сказала что-нибудь смешное?

— Так ты всерьез считаешь, что это ты взорвала лабораторию?

— А разве нет? — удивилась я.

— Дорогая моя, у тебя проблемы с математикой. Ты представляешь, сколько нужно взрывчатки, чтобы сровнять с землей два таких здания?

— Но ведь это случилось.

— Это могло произойти в любую минуту. Ты же была около целебного источника.

— При чем тут источник?

— При том, что с точки зрения медицины испарения эти, может быть, и полезные. А с точки зрения пожарных — жить рядом с ними не менее безопасно, чем на пороховой бочке. И неосторожное обращение с огнем в этих местах приводит к фатальным последствиям. Так что твои «игрушки» были всего лишь каплей в море.