– Знаешь, Ваня… Виновата я перед тобой очень.

– В чем, Катя?

Есть такая порода людей, которые никогда важный разговор не начнут, в глаза собеседнику сперва не взглянув. Вот и Катя наша из такой же породы. По всему видно – действительно у нее к Ивану что-то серьезное, наболевшее. Но не решается она беседу начать, потому что не может в лицо Зарубина посмотреть.

В пол смотрит.

Но не стал Зарубин с расспросами в душу лезть. Не в его это правилах. Захочет – сама расскажет, что ее гложет. А не захочет – знать, не судьба о тайне ее узнать. Пусть даже тайна эта его, Ивана, касается…

– Давай лучше в другой раз поговорим, – гость, мягко так.

Улыбнулась хозяйка благодарно.

– Давай. Ты уж извини – не могу я теперь нужных слов подобрать… С мыслями не могу собраться. Только когда следующий раз-то будет?

– Будет когда-нибудь… Ну что, пойду я?

– А может, останешься? Вон одежда-то у тебя какая грязная! Куда ты такой пойдешь?

– А если менты появятся?

– Да не придут они сюда больше! Засаду бы организовали, коли б захотели.

Подумал Иван и согласился. А действительно, почему бы и не остаться? Опера милицейские ведь наверняка посчитали, что из города он еще ночью удрал. И «Урал», у вокзала брошенный, на такую мысль навести должен, и билет, на московский проходящий купленный. Да и в порядок себя привести не мешает – одежду-обувь почистить, душ принять, щеки острой бритвой поскоблить…

– Одежду свою сними. – Катюша хлопочет. – Пока спать будешь, я ее постираю-выглажу.

Поднялся из-за стола, к окну подошел, закурил, задумался…

И в чем это Катя перед ним виновата?

Смотрит Владимир Иванович на подростка, с топчана поднявшегося. С брезгливостью смотрит, с отвращением. Но слишком уж явно своих эмоций не демонстрирует. Потому как юноша и есть тот самый исполнитель, который на Залинии грандиозный пожар учинил. Что и говорить – случайно свела судьба-затейница матерого чекиста и малолетнего босяка. Но в том-то и сила Янчевского, что любую случайность, пусть даже самую нелепую, он себе на пользу обратить может.

А дело было так.

Три месяца назад ограбили у Владимира Ивановича дачу. Эту вот самую. Унесли, конечно, немного: трехлитровые банки с консервациями домашними, кое-что из одежды-обуви да еще – старую пишущую машинку «Ятрань», на кухне без дела стоявшую.

Вызвал обворованный дачник милицейскую опергруппу, заявление накатал, ксиву служебную продемонстрировал, чтобы поняли, с кем дело имеют. Козырнули менты – мол, не расстраивайтесь, товарищ чекист, сделаем все, что от нас зависит. Конечно, знай грабители, на чье добро покушаются, обходили бы они домик с резными наличниками за километр. Или хотя бы «Ятрань» не воровали; заводской номер на ней выбит, а документы на пропажу у Янчевского дома остались. Короче говоря, опера милицейские пишущую машинку уже через два дня в ломбарде нашли и по квитанции вычислили, кто ее сдал. А остальное, как говорится, дело техники: спустя неделю предстала перед следствием банда малолетних грабителей дач: трое юношей и одна девушка.

Беспризорники, без документов, без судеб да биографий, отца-мать не помнящие, – вон сколько таких теперь по чердакам да подвалам ошивается! Водительствовал беспризорниками этот самый синий Кирюха.

Пришел Янчевский в ГУВД, опознал свою «Ятрань» и решил скуки ради с начинающими уголовниками побеседовать: и не стыдно ль вам, молодые люди, с таких поступков жизнь начинать?! А заодно и узнать захотелось, чем нынче подрастающее поколение дышит. Девушка да двое юношей чекисту сразу же не понравились: безразличные какие-то ко всему, даже к своему будущему, бесцветные, глупые, двух слов связать не могут. А вот Кирюха сразу же на себя внимание обратил.

Смышленый такой парнишка, за словом в карман не лезет… Но больше всего чекисту его трусость понравилась. Трусливый человек чем хорош? Всем. Но прежде всего тем, что согнуть его просто. А согнув человека, тем более столь молодого, можно заставить его любую мерзость сотворить. Нужен товарищу подполковнику такой замечательный кадр? Еще как нужен!

Переговорил Владимир Иванович со следователем, написал заявление – мол, претензий не имею, уголовное дело прошу не возбуждать – и забрал татуированного юношу с собой. На дачу привез, накормил-напоил, беседу нехитрую завел… Мол, я тебя от ментов поганых отмазал, так что выкладывай, дорогой, свою подноготную… Может, и пристрою тебя к какому-нибудь интересному делу.

А выкладывать Кирюхе особо и нечего. Нормальный беспризорник с биографией соответствующей. Правда, доверчивый чересчур; иначе не стал бы он все свои карты перед незнакомым человеком раскрывать. Родился Кирилл в нашем городе, кто отец – неведомо, а мать – ложкомойка какая-то. Как двенадцать исполнилось, так из дому и сбежал. Бродяжничал, воровал, во всех спецприемниках-распределителях средней полосы России своим человеком стал. Полтора года назад на воровстве попался, но по малолетству не в ВТК загремел, а в специальное ПТУ для несовершеннолетних правонарушителей. Там и татуировался, чтобы на прожженного уркагана походить да авторитета тем самым себе прибавить. А полгода назад сбежал Кирилл из спецПТУ: холодно, голодно, изверги-воспитатели избивают… Да еще и в карты серьезно проигрался, а отдавать, естественно, нечем.

Выслушал Владимир Иванович рассказ нехитрый и говорит: я, мол, бизнесмен, в поселке этом редко бываю, все недосуг…

А дачу бросать жалко. Как, мол, ты бы отнесся к тому, если бы я тебе предложил тут за сторожа побыть? Ночевать в подвале будешь, чтобы соседи тебя не заметили. Буду тебя кормить-поить, от ментов спасать, но только на таких условиях: свет на даче включать нельзя, выходить во двор засветло тоже категорически запрещается. Почему? Да для твоего же блага, дурачок: заприметят тебя соседи, сразу милицию вызовут – опять тот самый вор на дачу пожаловал! Что скажешь, друг мой Кирилл?

Подумал малолетка да согласился – а что ему еще делать?

Хоть и скучно одному на даче сидеть, но все одно лучше, чем холодный ночлежный подвал или спецПТУ, где его за долг карточный на части порвут.

Живет Кирилл на даче месяц, живет другой. Раз в неделю хозяин на дачу наведывается: сигарет да еды привозит, по душам беседует. Но с моралями да нравоучениями не наезжает. Видит Кирюха – добрый он человек, хотя и лох, конечно. Странный какой-то бизнесмен: поит его, кормит, даже одежду дарит, какая второго срока, а ничего взамен не требует.

Так до середины августа продолжалось. Приехал однажды Владимир Иванович, привез сигарет да еды, даже литровую бутылку водки выставил: мол, столько с тобой знакомы и даже не бухали ни разу!

Выпили, закусили, и, когда захмелел Кирюха, предложил ему Янчевский очень интересную вещь. Мол, есть в нашем городе человек нехороший, директор Дома культуры в Залинейном районе. В ДК на первом этаже у одной уважаемой фирмы офис был, а директор безо всяких объяснения взял бизнесмена да выгнал! Владелец фирмы обиженной Владимиру Ивановичу – большой друг. Хомуталин Петр Владимирович – не слыхал о таком? Странно. Весь город его «Кадиллак» знает, а ты – нет… Да вот этот на фотографии – мелким барашком завит… Точно не знаешь?