Спустя пятнадцать минут мы сидели в его кабинете, он постоянно говорил по телефону. Свита принимала нас достаточно благожелательно, только «бывший» постоянно твердил, что наша выдумка втянет шефа в большие неприятности. Шеф завершил разговор и, сверкая как новая монета, громко и напористо спросил:

– Ну, с кем мы? С премьером или госбезопасностью?

За контроль над портом боролись министр и председатель службы государственной безопасности. В течение нескольких месяцев кризиса каждый тянул одеяло на себя, теперь же от нашего шефа зависело, на чьей стороне будет победа.

– Собирайте всех сюда, будем думать!

Мы с редактором обсудили новый список забастовщиков, решение которых имело вес, поскольку большинство руководителей были задержаны. Контакты мы передали секретарям, и в течение часа в приемной собрались несколько десятков человек. Респектабельное помещение наполнилось запахами костра, каши и солярки. Все расселись за большим столом в конференц-зале, вошел шеф.

– Ну что, революционный привет! – Он пожал руку каждому. – Рассказывайте, что делать! С одной стороны, госбезопасность угрожает посадить, с другой – министр, и тот посадить может! Что делать-то будем?

Все немного робели от его напора.

– А что они обещают? – спросил седоватый водила в кожаной куртке.

– Ну, кроме тюрьмы – еще и решить проблемы! – с улыбкой проговорил шеф и уселся в кресло.

Через час обсуждения общие выводы были такими: министр и в самом деле может провести нужный всем законопроект, и он же запросто выступит на любом республиканском ТВ, чтоб закон получил общественную поддержку. Да и проблемы с задержанными забастовщиками он мог решить щелчком пальцев. Госбезопасность – игрок закулисный, коварный, против которого выступать опасно, но и решение быть с ним в одной команде ничего хорошего не сулит. Все проголосовали за союз с премьером, шеф набрал номер и назвал его имя.

– Ну здравствуйте, это мы, южане! Да! Будем с вами…

Министр пообещал быструю реакцию по задержанным, но с тем, чтобы максимально отыграть ситуацию в свою пользу, мы наскоро организовали митинг под управлением госбезопасности. Лидеры забастовки принялись инструктировать отряды водителей, а я звонил всем журналистам, освещавшим эту историю. Ситуация должна была выглядеть так: мы потребовали освободить задержанных, госбезопасность согласилась, освобожденных тепло встречают единомышленники.

– Делаем так, я решил это с министром. – Шеф говорил с особым удовольствием. – Мы выходим на обозначенное место, действуем как договаривались сначала, преграждаем трассу. Но заграждение снимаем по первому же публичному требованию министра – так будет выгодно всем. Мы покажем, что чего-то добились, он – что умеет услышать и решить проблемы людей. Ну, работайте, – сказал он, глядя на меня, и вышел из конференц-зала.

– Мы-то добились. – Водила в кожанке особо выделил «мы-то», показывая, что он вовсе не относится к тому собирательному образу. – А что реально сделает министр для нас? – Отсутствие шефа добавило уверенности для выражения скепсиса.

– А силовики что могут сделать? Услышим, пусть пообещает во всеуслышание, а там будем думать – убирать забастовку или не убирать, – рассудительно заметил высокий худой перевозчик, которому утром не успели вручить повестку на допрос.

– Я набросал ваши требования в такой форме. – Редактор запустил по столу пачку распечаток, бумаги пошли по рукам, все углубились в чтение.

– Да, это – да, – негромко бурчал рядом со мной водила в кожанке.

После недолгого чтения договорились о некоторых изменениях и решили обсудить предстоящий митинг возле офиса управления государственной безопасности.

– Журналисты оповещены, многие уже на месте. Теперь нужно создавать массовость и немного оттянуть время начала забастовки, чтобы не размывать оба события. В принципе, заявление о начале протеста можно сделать под управлением, – предложил я, и решено было собираться у управления госбезопасности.

К нашему приезду собралось уже несколько сотен человек, машины заблокировали дороги – прошел слух, что из изолятора госбезопасности задержанных могут перевести в ИВС соседней области. Там и сям сновали журналисты с фото- и видеокамерами, за забором торчали встревоженные полицейские и охранники. Протестующие принялись скандировать требования, определенные часом ранее в штабе, – выпустить задержанных и прекратить политические преследования.

– Ну что, сделаете заявление? – спросил я худого перевозчика с большой лысиной.

– Я готов.

– Понял. – И я рванул в толпу стягивать журналистов. Когда я собрал несколько камер в одну линию, остальные операторы заметили это и сами начали подходить к месту импровизированного брифинга.

– Вы помните? Закончить речь заявлением о забастовке на трассе? – В ответ лысый серьезно кивнул. – Все готовы? – Я обратился к журналистам и, увидев, что можно начинать, посмотрел на спикера.

– Сегодня мы увидели, как власть противодействует волеизъявлению народа, – взволнованно начал он, а я обрадовался и немного удивился его умению говорить. – Мы видим, как госбезопасность шпионит, прослушивает телефоны и задерживает людей, которые хотели воспользоваться своим законным правом на протест!

– А вот и явление нового лидера, – шепнул мне на ухо незаметно подошедший редактор. Я обернулся и выразительно помахал головой.

– Мы не будем мириться с таким отношением! Прежде всего, мы добьемся освобождения наших сторонников, а для демонстрации намерений мы покажем, на что способны! Мы переходим к бессрочной акции протеста! – Эти слова звучали в полной тишине, все прислушивались молча, и в окружении нескольких сот людей эта тишина рождала жутковатую атмосферу, которая будто передавалась даже через объектив.

– Как вы намерены протестовать? Это будет голодовка? – задала вопрос худющая журналистка центрального телевидения (над ней еще долго стебались за этот диетический интерес).

– Нет, мы перекроем трассу республиканского значения!

Среди журналистов поднялся гомон, все стали спрашивать о месте, где будет перекрыта трасса, и количестве участвующих в акции.

– Постойте, давайте по очереди! – Я выступил в непривычной для себя роли модератора. Тогда новоявленный лидер ответил почти на все вопросы, касающиеся состава протестующих, их намерений, уклонившись только от уточнений места заслона. Свою речь он закончил благодарностью шефу, который оказал поддержку всем предпринимателям и перевозчикам. Завибрировал телефон, и я отошел в сторонку. Звонок был с офисного номера.

– Ну что у вас? – спросил шеф.

– Записали на всех каналах интервью с одним из водителей, он поблагодарил вас за поддержку!

– Отлично, – я слышал в его голосе возбуждение. – Вы можете выдвигаться в любой момент! Инспекция вас не остановит, а задержанных выпустят в течение часа, министр обещал! – Похоже, ему доставляло удовольствие использование новых каналов общения.

– Понял. Тогда организовываемся и в течение нескольких часов выдвигаемся на место забастовки!

Я положил трубку и увидел, что журналисты перешли к съемке протестующих – все вновь сосредоточили внимание на здании управления и хором требовали выпустить задержанных.

– Ну как, нормально сказал? – взволнованно спросил перевозчик.

– Да, даже неожиданно хорошо, – улыбнулся я, –