— Кого убили? — спросил я тогда Могилевского.

— Не готов это обсуждать, — ответил тот.

— Убитых сколько?

Дознаватель просто отвернулся.

Я оглядел топтавшихся в отдалении цеховиков, их микроавтобус у парковки и предположил:

— Цеховики первыми на место прибыли?

Могилевский лишь неопределенно пожал плечами, но в ответе не было никакой нужды. Порядок на Южном бульваре, где большинство заведений принадлежало участникам Торгового Союза, обеспечивал именно Цех.

В этот момент боковая дверца «газели» следственной группы сдвинулась, и на тротуар спрыгнул Варламов.

— Камера зафиксировала автомобиль подозреваемого…

— Свидетеля! — вскинулся я.

— … в десять сорок одну. По фотографии из личного дела оператор опознал Хмелева Вячеслава Владимировича, одна тысяча девятьсот…

— Точно в десять сорок одну? — перебил подчиненного дознаватель.

Варламов кивнул.

— И вызов цеховикам поступил в десять сорок одну?

— По их часам в десять сорок три, но они на две минуты спешат. Так что в десять сорок одну.

— Вряд ли я мог оказаться в двух местах одновременно, так?

Могилевский хмуро глянул на меня и криво усмехнулся:

— Мы посекундную проверку сделать можем.

— А я сделал, — влез в разговор Варламов. — Машина пересекла перекресток через двадцать секунд после вызова.

— Вот как? — удивился дознаватель и оглядел бульвар. — Где разворачивался?

— Прямо тут.

Могилевский переглянулся с подчиненным и уставился на меня:

— Тогда, получается, грабители должны были зайти внутрь, как только машина отъехала от салона! Точно никого не было?

— Там рельсы, поэтому не отвлекался и по сторонам не смотрел.

Дознаватель выругался.

— А теперь, Вячеслав Владимирович, поскольку вы были в магазине непосредственно перед грабителями, придется пройти внутрь и рассказать нам обо всех изменениях. Варламов, протоколируй.

— Только не натопчите там! — крикнул криминалист. — И не трогайте ничего, еще отпечатки пальцев снимать!

Я вслед за Могилевским поднялся на крыльцо салона и не удержался от не относящегося к делу вопроса:

— А камеры на всех улицах стоят?

— Какой! — досадливо махнул рукой дознаватель. — Кроме Южного бульвара, почти нигде нет. Торговый Союз с финансированием тянет.

Варламов открыл дверь, запуская нас внутрь, и первое, что бросилось в глаза, — это опустевшие витрины. Грабители унесли абсолютно все. Пол был усыпан мелкими осколками рассаженных стекол. Касса стояла открытой, на прилавке в беспорядке валялись выписанные чеки.

Ага! Вот как на меня вышли!

По чеку.

— Зачем было разбивать стекла? — удивился я. — Могли взять у консультанта ключи от витрин.

— Запиши! — приказал подчиненному Могилевский. — Товар был на месте, когда вы уходили?

— Разумеется!

— Много было свободных мест?

— Не обратил внимания.

— Проходите! Осмотритесь.

Я вышел в центр торгового зала и вдруг заметил торчавшие из-за стойки консультанта ноги. Штанины задрались, открыв черные носки, каблуки мужских туфель были стоптаны с внешних сторон.

Не спрашивая разрешения, я заглянул туда и отступил, не в силах побороть гримасу отвращения. Охранник едва ли успел хоть что-то почувствовать — его убили чисто, распахнутый пиджак открывал окровавленную в районе сердца сорочку, — а вот макияж девушки-консультанта оказался смазан, словно кто-то зажал ей рот, прежде чем ткнуть ножом под левую грудь.

— Вячеслав Владимирович, — словно специально выгадал момент для очередного вопроса Могилевский, — чек выписан в десять тридцать четыре, а ушли вы отсюда только в десять сорок. Что вы делали эти шесть минут? Вы же не курите, так? Флиртовали с убитой?

Я решил, что шила в мешке не утаишь, и ответил вопросом на вопрос:

— Гравер, что с ним?

— А почему вас это интересует?

— Я был у него, обговаривал детали заказа. Хотел сделать дарственную надпись.

— Сделали? — прищурился Могилевский.

— У него было слишком много работы, — ответил я. — Договорились на следующую неделю.

Варламов оторвался от блокнота и многозначительно заметил:

— Отличное объяснение вашим отпечаткам пальцев в служебных помещениях!

— Спросите мастера!

— Он убит.

У меня заныло в груди.

— Убит? Но как?!

— Грабители решили взломать сейф в кабинете заведующего и наткнулись на него по пути. Подтвердить ваши слова он уже не сможет.

— Идите к черту! — выругался я. — Оба! Ясно вам? Нужно подтверждение моих слов — спросите Ольгу Александровну.

— Ольга Александровна — это…

— Заведующая салоном, — пояснил я. — Она подтвердит, что я всегда заказывал гравировку!

— Не горячитесь так, — попросил Могилевский. — Никто вас ни в чем не обвиняет. — Он сделал паузу и вздохнул. — И даже не подозревает.

В этот момент на улице послышался рык мощного двигателя, и к салону подъехал огромный внедорожник. Поначалу я решил даже, что это невероятным образом провалившийся в Приграничье «хаммер», но смутила непонятная эмблема на непривычной на вид решетке радиатора. Распахнулись дверцы, из машины выбрались бойцы в серьезной на вид броне, круглых шлемах с забралами из бронестекла и чарометами на изготовку.

Цеховики организованно и синхронно, словно стая рыбешек, отступили от ювелирного салона; дружинники разошлись в разные стороны, но шансов выстоять в схватке у них не было ни малейших. Впрочем, Братство могло выиграть сражение, но никак не войну.

Да — на место преступления пожаловали именно братья. И я даже догадывался, что их сюда привело…

— Какого хрена им здесь понадобилось?! — выдал Могилевский.

— Не знаю, — шумно сглотнул его подчиненный, — но чарометы у них точно не сертифицированы!

Да уж, от таких никакая служебная бляха не защитит…

Могилевский повернулся ко мне и указал на дверь:

— Уходи. Пришлю кого-нибудь подписать показания.

Я вышел на крыльцо и посторонился, пропуская незнакомого брата среднего возраста, столь же средних лет и внешности тоже — средней. Тот скользнул по мне безразличным взглядом, толчком распахнул дверь и с порога объявил:

— Один из убитых состоял в ордене, поэтому Братство проведет самостоятельное расследование. С вашим руководством это уже согласовано!