Нет. Факты остаются фактами. Стиви выстроила их и мысленно оценила. Элли написала сценарий и украла компьютер. Больше она ничего не сказала, но это было правдой. Правдой. А обвинять за правду нельзя.

За несколько дней до смерти Хейза кто-то позаимствовал у Джанелль пропуск, когда она на базе творчества занималась йогой. Это мог сделать кто угодно. Свою сумку она просто бросила в холле. В то же время этот человек знал, что у Джанелль есть доступ на базу. Он прошел туда, воспользовавшись ее пропуском, и взял приличное количество льда из контейнера для его хранения. Общим весом в несколько сотен фунтов. Для его транспортировки потребовалось что-то большое, типа тачки или гольф-кара. Оттуда, вероятно, его отвезли к люку в лесу, ведущему в тоннель, и постепенно снесли вниз по ступенькам. Потом помещение заперли. Зачем? Предположительно, чтобы напустить тумана. Но сухой лед, если оставить его на столь продолжительное время на открытом воздухе, такого эффекта не дает.

Стиви понимала, что Хейз или Элли не обладали в этой сфере достаточными познаниями. Ни он, ни она в науках сильны не были. Чтобы Элли суетилась рядом ради создания какого-нибудь эффекта, предположить еще можно, однако…

В действительности это было напрочь лишено смысла. Разве что Хейз решил, что место съемки будет тонуть в тумане, или Элли попыталась эту съемку ему сорвать…

Но зачем создавать масштабный сценический эффект, если рядом нет никого, чтобы его снять? А способы сорвать съемку были и другие, куда более легкие, способные действительно сработать.

Но если не Элли, то кто?

Она прислонилась лбом к холодному стеклу, и в голове в такт движению автобуса застучало слово: убийство, убийство, убийство, убийство…

Почему Хейзу пришлось умереть? Он всех раздражал. Обманывал и использовал окружающих. Но убивать… нет, такого он не заслуживал.

Точно так же, как и Дотти, — пока не увидела то, что ей видеть совсем не полагалось.

Мог что-нибудь увидеть Хейз? Да и было ли вообще на что смотреть?

Ей надо было работать по Эллингэмскому делу, и судьба бросила ей для этого в подол самую замечательную, небывалую возможность. Работать с автором книги, посвященной тем событиям, — об этом можно было только мечтать.

Но на периферии ее сознания маячила Элли.

Они свернули и покатили по окрестностям школы, по коварной дороге, обсаженной такими приземистыми и толстыми деревьями, что их ветки даже скребли по стенкам автобуса, и такому крутому склону, что на нем скрипели передачи. Там протекала стремительная речка с крохотным деревянным мостком. Дэвид был прав: пройти здесь представляло собой суровое испытание. По мнению Стиви, преодолеть лес все же возможно, но ой как нелегко. А в темноте еще и страшно. Спуститься вниз, не падая, не спотыкаясь о корни и ветки, не проваливаясь в ямы и не ударяясь о камни, невозможно. А единственный путь преодолеть реку пролегал через мост. Как раз к этому Альберт Эллингэм и стремился: превратить свои владения в крепость. А если и за мостом, и за дорогой с другой стороны велось наблюдение… то с помощью какой магии Элли удалось выбраться? Улизнуть из запертой комнаты по сравнению с этим было сущей ерундой.

Они взобрались на гору и проехали меж двух статуй, изображавших сфинксов. Автобус остановился у портика Гранд-Хауса, и Стиви вышла — под порыв горного ветра. Если она просто бросит взгляд, разве в этом будет что-то плохое? Всего лишь посмотрит, потакая мыслям, которые грызли ее всю дорогу?

Стиви обошла Гранд-Хаус по периметру. На задах дом отгораживал затопленный сад. Она не была уверена, через какое подвальное окно, предположительно, бежала Элли, но возможностей в распоряжении имелось немного. Подвальные окна были забраны решетками и отличались глубокими нишами. Стиви опустилась на корточки и потянула на себя прут. Заперто было наглухо.

О том, куда отправилась Элли, можно было забыть, вопрос в первую очередь заключался в том, как она вообще выбралась из подвала. Стиви не могла ответить на первый вопрос, не дав ответа на второй. Но кое-кто этот ответ мог знать. Нужного ей человека она нашла на обычном месте, за большим деревянным столом прямо у входной двери в Гранд-Хаус.

— Я только зашла поздороваться, — сказала она.

Ларри, писавший что-то на планшете с зажимом для бумаги, поднял глаза.

— Привет… — сказал он. — Отвечаю: нет!

— Я ни о чем не спрашивала.

— А тебе и не надо. На любой твой вопрос ответ будет один: нет.

Она придвинула к себе складной стул, стоявший у двери, и села напротив охранника.

— Сегодня я ездила в Берлингтон, — сказала она.

— Я рад за тебя.

— И встречалась с доктором Фентон, которая написала книжку «Лукавый». Вы ее читали?

— Не помню, — сказал он, опустил глаза и продолжил читать что-то на своем планшете.

В Гранд-Хаусе стоял запах, которого в Эллингэмской академии не было больше нигде. Школа — это сплошной открытый воздух и дым от поленьев. В Гранд-Хаусе же пахло лаком, кожей и сигаретами, пропитавшими своими молекулами дерево, мрамор и хрусталь, — хотя в последний раз их курили в 1938 году, — что породило совершенно новый старинный аромат. Аромат богатства. Даже не денег, а именно богатства. Этот запах не имел ничего общего с сигаретами Фентон, которыми провоняли волосы и шапочка Стиви. Винил оказался к нему невосприимчив. Винил все хвалят.

— Ладно, — произнесла она, видя, что Ларри не желает поднимать глаза, — я действительно собиралась кое о чем попросить.

Ларри предупреждающе щелкнул ручкой.

— Попросить показать мне, каким образом Элли выбралась из дома.

— Думаю, я тебе уже ответил, — сказал он.

— И оттого, что я пришла к вам и спросила, ничего не изменится?

— Не изменится. Ответ все тот же: нет.

— Ну пожалуйста, — сказала Стиви, понизив голос и немного склонившись к столу, — неужели я этого не заслужила?

Выражение лица Ларри предполагало, что нет.

— Ну пожалуйста, — предприняла еще одну попытку Стиви, на этот раз с ноткой печали в голосе, — я чувствую на себе… груз ответственности. То есть… она оказалась здесь по моей вине, и если ее съел медведь…

Никакой реакции. Ларри напоминал собой скалу, на которой стояла школа. Стиви пыталась изобразить смущение, но не знала, как. Наконец она немного прикусила нижнюю губу. Ларри закатил глаза и обвел глазами пустой вестибюль Гранд-Хауса.

— Я куплю вам комплект капсул для кофемашины.

— Купи, — сказал он.

— Я ведь прошу только показать, где она выбралась, вот и все. Это… сводит меня с ума. Она оказалась здесь по моей вине. Или из-за того, что я сказала. Мне только увидеть, и все.

Ларри еще пару раз щелкнул ручкой.

— Если я покажу, ты прекратишь? — спросил он.