родители готовили костюмы. Они отыскивали традиционные юбки, а если таковых не было, то подрубали куски ткани, а если не было и кусков ткани, отправлялись за ними в Брикстон или Пекхэм. Женщины, недавно переехавшие из Африки, размышляли, какие наденут тюрбаны, как их намотают, с какой прической, будут ли закрывать уши, и если да, то насколько (это зависело от чувствительности ушной раковины и от того, носите ли вы очки). Женщины говорили своим детям, которые никогда не были «дома», что когда-нибудь повезут их домой, чтобы они могли увидеть страну, откуда они родом на самом деле. А если дети были непослушными или проявляли интерес к уличным бандам, родители делали акцент на воспитательной ценности родной страны: там уважение к старшим и к властям было непререкаемой, неотменяемой частью повседневной жизни, продолжением древних традиций, – так что заявление «повезу тебя домой» приобретало оттенок угрозы. Между тем выходцы из Средиземноморья доставали свои традиционные юбки, а представители Индостана подбирали маленькие блузки и сари, чтобы потом смотреть, как их малыши кружатся по сцене, все вместе радуясь бьющему через край великолепию их смуглой нации, – что не пришло бы им в голову в повседневной жизни.

У Риа была африканская юбка и подходящий к ней топ: Мелисса сшила их ей в прошлом году, когда их позвали на нигерийскую свадьбу. Но Риа не собиралась надевать их на представление: она не участвовала в показе мод, а зрителям одеваться в народное было не обязательно, они могли приходить в чем хотят. Риа собиралась надеть новые серые джинсы, майку с Моши-монстрами – подарок бабушки со стороны Майкла, черно-розовые кроссовки и белый пуховик. И она хотела, чтобы волосы у нее были распущены, а сверху прихвачены ободком. Мелисса с Майклом тоже планировали когда-нибудь свозить детей «домой», и в Нигерию, и на Ямайку, но это были дорогие и хлопотные поездки (множество прививок, дорогие билеты во время школьных каникул, необходимость посетить диппредставительство Нигерии на Нортумберленд-авеню и там часами дожидаться своей очереди в жарком, переполненном людьми подвале вместе с толпой раздраженных нигерийцев, чтобы в итоге, добравшись до стойки, услышать, что тебе нужно явиться на следующей неделе). Так что они собирались подождать, пока Блейк подрастет хотя бы настолько, чтобы понимать, где он находится и что означает эта поездка, и тогда затраты на культурное просвещение не пропадут зря. Мелисса иногда пыталась приготовить эба[11] с традиционным рагу – Риа всегда с удовольствием ела их у бабушки, а Элис всегда старалась накормить внуков нигерийскими блюдами, – но у Мелиссы никогда не получалось так же вкусно. Ей никогда не удавалось добиться правильной консистенции эба, рагу выходило хуже, да и вообще все это было такое муторное дело: купить ямс, очистить от кожуры, отварить, смешать с маниокой, истолочь в ступке, и все это ради чего? Ради того, чтобы получить какую-то второсортную иммигрантскую пародию. Поэтому случаи, когда Мелисса готовила такие блюда, постепенно стали именно случаями. Она предпочитала возить детей к матери, чтобы там они могли поесть правильную еду. Впрочем, для Риа все это не имело значения. Люди для нее не были черные или белые. Они были коричневые, бежевые или розовые.

– Мамочка, – сказала она как-то раз по пути домой из школы (в тот день они рисовали ямайский флаг), – у меня в крови три страны: Нигерия, Ямайка и Англия.

– Так и есть, – подтвердила Мелисса.

– Я наполовину англичанка, на четверть ямайка и на четверть нигерийка.

– Нет, ты на четверть нигерийка, на четверть англичанка и наполовину ямайка.

– Почему?

– Потому что я наполовину нигерийка и наполовину англичанка, а папа – полностью ямаец.

– Но я тоже хочу быть полностью ямайкой, – сказала Риа. – Я хочу быть ими всеми.

– Ты не можешь быть ими всеми и при этом только чем-то одним. В любом случае ты еще и британка.

– Значит, во мне четыре, а не три?

– Нет. У тебя британское подданство. Это юридический статус.

– Чего-чего?

– Нужно говорить «прости?».

– Прости?

– Что?

– Что за татус?

– Статус. Ты по закону живешь в Великобритании.

– А-а. Ясно.

И она ускакала вперед, а потом на углу напротив церкви дождалась Мелиссу с коляской и очень впечатляюще выскочила перед Блейком, раскинув руки и широко разинув рот, отчего тот засмеялся. Его смех был для Риа новой игрушкой, и она всеми способами старалась его вызвать.

Каждый день они шли по этому маршруту; поблизости носились другие дети – вместе со своими сопровождающими, в основном женского пола. Они видели одних и тех же людей: низенькую, очень белую девочку из жилого комплекса, с большой головой и суровым лицом; неторопливого мужчину в спортивном костюме, двигавшегося как кот; любительницу леопардовых принтов в леопардовых легинсах, с распущенными бордовыми волосами, прихваченными сзади заколкой того же цвета. Риа почти всегда придерживала капюшон руками, но иногда он держался и сам. По пути они говорили о самых разных вещах.

Они говорили про насекомых.

– Муравьи под любую дверь пролезут, – говорила Риа.

– Конечно, – соглашалась Мелисса.

– А вот мухи не смогут. Они слишком большие. А вдруг по мне захочет поползать куча мух? Мне нравится, когда по мне ползают мухи.

– Нравится? Мне вот нет.

– А мне да. Что, если мухи встанут в очередь, чтобы по мне поползать? – Она засмеялась. – Но только не по всей мне. Я бы не хотела, чтобы мухи по мне ползали везде, особенно если жарко. Мам, а почему мухи любят мусорные баки?

Они говорили про королеву.

– Моя подружка Алия сказала, что была в Букингемском дворце, и познакомилась с королевой, и осталась там на месяц. Она должна была мыть ей ноги…

– Кому?

– Королеве. И чесать ей ступни, и мыть посуду, и готовить ей обед. Ей вообще нужно было кучу всего делать, я сейчас не помню все. Думаю, мне бы надо начать учиться готовить.

Они говорили про привидений.

– Мам, а как ты хочешь умереть – спокойно или нет?

– Я совершенно точно хочу умереть спокойно.

– А я – нет.

– Но почему?

– Потому что я тогда не смогу вернуться в виде привидения. Привидением было бы прикольно побыть. Можно сколько угодно не ложиться, хоть до утра.

И про опасные свойства колы.

– От колы зубы съеживаются. Если все время ее пить, то после двух-трех дней все зубы начинают делаться все меньше и меньше, а потом просто выпадают. Мне подружка рассказала.

Стоя на углу напротив церкви, они видели вышку Кристал-Пэлас – вдали, над крышами, верхушками деревьев и телефонными проводами. О дворце они тоже говорили.

– Ты знаешь, что в Кристал-Пэлас-парке был огромный дворец из стекла, а потом он сгорел?

– Да, – отозвалась Мелисса. – В тысяча