Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Адам… – тихо позвала Инна.
Он не отозвался.
– Адам!
Он, не просыпаясь, застонал от нежности. Нежность стояла у самого горла.
– Я не могу заснуть. Я не умею спать вдвоём.
– А?
Адам открыл глаза. В комнате было уже светло. Тень от рамы крестом лежала на стене.
– Ты иди… Иди к себе, – попросила Инна.
Он не мог встать. Но не мог и ослушаться. Она сказала: иди. Значит, надо идти.
Адам поднялся, стал натягивать на себя новый костюм, который был ему неудобен. Инна наблюдала сквозь полуприкрытые ресницы. Из окна лился серый свет, Адам казался весь дымчато-серебристо-серый. У него были красивые руки и движения, и по тому, как он застёгивал пуговицы на рубашке, просматривалось, что когда-то он был маленький и его любила мама. Инна улыбнулась и поплыла в сон. Сквозь сон слышала, как хлопнула одна дверь, потом другая. Ощутила свободу, которую любила так же, как жизнь, и, засыпая, улыбнулась свободе. Провела ладонью по плечу, с удивлением отмечая, что и ладонь и плечо – не прежние, а другие. Раньше она не замечала своего тела, оно имело как бы рабочее значение: ноги – ходить, руки – работать. Но оказывается, все это, вплоть до каждой реснички, может существовать как отдельные живые существа и необходимо не только тебе. Гораздо больше, чем тебе, это необходимо другому человеку. Инна заснула с уверенностью, что она – всесильна и прекрасна. Ощутила себя нормально, ибо это и есть норма – слышать себя всесильной и прекрасной. А все остальное – отклонение от нормы.
Птицы молчали, значит, солнце ещё не встало. Облака бежали быстро, были перистые и низкие.
Цвела сирень. Гроздья даже по виду были тугие и прохладные. Адам посмотрел на небо, его глаза наполнились слезами. Он заплакал по жене. Ему бесконечно жаль стало свою Светлану Алексеевну, с которой прожил двадцать лет и которая была порядочным человеком. Это очень ценно само по себе – иметь дело с порядочным человеком, но, как оказалось, в определенной ситуации это не имело ровно никакого значения. Он понимал, что должен уйти от неё, а значит, нанести ей реальное зло.
Адам пошёл по аллее к своему корпусу. Деревья тянулись к небу, ели – сплошные, а берёзы – ажурные. Одна берёза лежала поваленная, с выкорчеванными корнями. Корни переплелись, как головы звероящера. У одной головы болел зуб и корень-рука подпирал корень-щеку. «Инна», – подумал Адам.
Пробежал ёжик. Он комочком перекатился через дорогу и нырнул в высокую траву. «Инна», – подумал Адам.
Все живое и неживое слилось у него в единственное понятие: Инна.
Облака бежали, бежали, бежали… Адам остановился, вбирая глазами небо и землю, испытывая гордый человеческий настрой души, какого он не испытывал никогда прежде. Он был как никогда счастлив и как никогда несчастен.
На завтрак Инна пришла позже обычного. Адам ждал её за столом.
Она волновалась – как они встретятся, что скажут друг другу. Тот человек, которого она любила, умел сделать вид, что ничего не случилось. И так у него это ловко выходило, что Инна и сама, помниться, усомнилась. И засматривала в его безмятежное лицо.
Инна подходила к столу – прямая и независимая, на всякий случай, если понадобится независимость. Адам поднялся ей навстречу. Они стояли друг против друга и смотрели, молча – глаза в глаза, и это продолжалось долго, почти бесконечно. Со стороны было похоже, будто они глядят на спор: кто дольше?
Кто-то очень умный, кажется даже царь Соломон, сказал о любви: тайна сия велика есть. Тайна – это то, чего не знаешь. Когда-то вода тоже была тайной, а теперь вода – это две молекулы водорода и одна кислорода. Так и любовь. Сейчас это тайна. А когда-нибудь выяснится: валентность души одного человека точно совпадает с валентностью другого и две души образуют качественно новую духовную молекулу.
Адам и Инна стояли и не могли снять глаз друг с друга, и сердце стучало, потому что шла цепная реакция, объединяющая души в Любовь.
– Панкратов! К телефону! – крикнула уборщица тренированным горлом.
– Это меня, – сказал Адам.
– Кто? – испугалась Инна. Ей показалось, он сейчас уйдёт и никогда не вернётся, и душа снова останется неприкаянной, как детдомовское дитя.
– Не знаю.
– Панкратов! – снова гаркнула уборщица.
– Я сейчас, – пообещал он и пошёл.
Инна села на стул и опустила глаза в тарелку.
– Можно я у вас спрошу? – обратилась клоунеса. Она не начала сразу с вопроса, который хотела задать, а как бы деликатно постучалась в Инну.
Инна подняла глаза.
– Мне сегодня снилось, будто меня кусала кошка.
– Больно? – спросила Инна.
– Ужасно. Она сцепила зубы на моей руке, и я просто не знала, что мне делать. Я боялась, что она мне выкусит кусок.
– Надо было зажать ей нос, – предложил завязавший алкоголик.
– Зачем?
– Ей нечем стало бы дышать, и она разжала бы зубы.
– Я не догадалась, – клоунеса подняла брови.
– Между прочим, я тоже ужасно боюсь кошек, – сказала жена алкоголика. – Вот я иду мимо них и никогда не знаю, что у них на уме.
Вернулся Адам. Он сел за стол и начал есть.
– Это очень хороший сон, – сказала Инна. Она сказала то, что клоунеса хотела от неё услышать.
Людям совершенно не обязательно заранее знать плохую правду. Плохая правда придёт сама и о себе заявит. Людям надо подкармливать надежду.
Клоунеса радостно закивала, поверила, что кусающая кошка – вестник прекрасных перемен.
– Жена? – тихо спросила Инна.
Он кивнул.
– Ты уезжаешь?
Он кивнул.
– Навсегда?
– На полдня. Туда и обратно.
Адам поднял глаза на Инну, и она увидела в них, что цепная реакция его души уже совершилась и никакие звонки не в состоянии её расщепить. Инна хотела улыбнуться, но сморщилась. Она устала.
– Жена уезжает в командировку. Некуда девать собаку. Она попросила, чтобы я её забрал.
– А как её зовут? – спросила Инна.
– Кого? Жену?
– Собаку.
– Радда… Она вёз время радовалась. Мы её так назвали.
– Глупая, что ли?
– Почему глупая?
– А почему все время радовалась?
– Оттого что умная. Для радости найти причины гораздо сложнее, чем для печали. Люди любят себя, поэтому им все время что-то для себя не хватает. И они страдают. А собаки любят хозяев и постоянно радуются своей любви.
– Я тебя провожу, – сказала Инна.
– Проводишь и встретишь.
Адам вернулся к вечеру и повёл Инну в деревню Манино – ту самую, где шёл суд.