Всё это произошло минут за тридцать: вот мы с Игги толкаем велики по подъездной дорожке к «Звездочёту», вот он портит пресс-конференцию, а вот мы уже стоим лицом к лицу с перемазанной кровью инопланетянкой, которая – насколько нам известно – только что насмерть загрызла свирепую немецкую овчарку и может и с нами точно так же расправиться.

Я слышу голос Ба:

– Итан? Где ты?

– Иду! – ору я. Я поворачиваюсь к Игги и Эллиэнн. – Обойдите парковку по краю. Держитесь в тени. Через пять минут подходите к передней двери. Встретимся там.

Игги приходит в ужас.

– Ты… о-оставляешь меня одного? С этим? Что если она пристрастилась к крови? Я буду следующим.

– Не фолнуйся, Ик-ки. Я вегетарианка. Я не ем ни людей, ни вшивы´х существ.

– Вшúвых существ? – переспрашивает Игги.

– Она имеет в виду живых существ.

Игги смотрит на неё, а потом пожимает плечами.

– Моя мама одобрила бы. За мной.

Он скрывается в тени на краю парковки, Эллиэнн крадётся за ним следом, а я трусцой бегу через снег к дому, где на пороге ждёт меня Ба.

И внезапно, как по щелчку пальцев, жизнь словно возвращается в нормальное русло.

– И-и, Итан, дорогой, – говорит она, пока я иду по дорожке. – Что это такое было? Твой папа очень расстроен. Где ты был?

Ну класс. Ещё больше неприятностей.

– Прости. Мы просто… эм… в снежки играли.

Ба поджимает губы.

– Ох уж этот твой Игги, – говорит она и качает головой. – Это он подаёт тебе все эти дурацкие идеи?

Мы стоим вдвоём на пороге, и Ба принюхивается, а на её лице мелькает озадаченное выражение. Я смотрю на её худое лицо, на красные щёки. Может, попробовать ещё раз? Перейти к тактике «Ты должна мне поверить!»? Сработает ли это?

Её лицо слегка смягчается, а в уголках глаз появляются морщинки.

– Давай заходи, дружок. И вытри ноги: ты, кажется, на что-то наступил. Я сварю горячего шоколада. На Нетфликсе есть концерт той девицы Фелины – знаешь, она пела ту дурацкую песню, «Танец курочек», которую вы с Тамм…

Она резко замолкает. Я думаю, что ей неловко, и она отступает в тепло дома и не видит идущего по тропе Игги.

– Иду, Ба! – Когда она скрывается внутри, я шепчу Игги: – Где она? Где Эллиэнн?

– С ней всё нормально. Она в туалете паба.

У меня отвисает челюсть.

– Где-где? Ты что задумал такое?

– Она жутко мёрзла. Мне надо было завести её в тепло, куда-то, где её не увидят. Всё нормально. Она закрылась в кабинке.

Я кричу в дом:

– Я забыл телефон в пабе, Ба! Вернусь через минуту.

Ответа я не дожидаюсь. Я уже у калитки.

– Идём! Надо вывести её.

Туалеты в пабе расположены сбоку в маленьком вестибюле, так что нам не приходится идти к бару. Через стеклянное окно в бар я вижу Па – он говорит с полицейским, прислонившись к табурету.

Идеально. Я войду, проверю, на месте ли Эллиэнн, а потом приведу Па и полицейского на неё посмотреть. Знаю, знаю – она сказала никому не рассказывать, но если честно, какой у меня выбор? Это единственное разумное решение.

Мы с Игги вваливаемся в туалет – там пусто. У стены висят четыре писсуара, а в углу стоит кабинка.

– Пс-с. Эллиэнн. Это мы, – говорю я. Я заглядываю под кабинку и вижу две ноги в резиновых сапогах. – Открой задвижку.

Я одновременно слышу, как отодвигается задвижка и как открывается дверь в туалет. Мы с Игги в панике втискиваемся в кабинку и захлопываем за собой дверцу, и тут входят двое мужчин.

Мы слышим, как они направляются к писсуарам и как расстёгивают ширинки, а потом до нас доносится журчание. Всё это время мы трое жмёмся друг к другу в кабинке.

Потом один из мужчин испускает звучный пук. Я уверен, что в обычной ситуации мы с Игги засмеялись бы, но сейчас мы что-то не в настроении веселиться.

Миг спустя тот, что помоложе, говорит:

– Боже мой! Это ты, отец? Чуешь? Что ты ел такое, ради всего святого?

Мы в ужасе переглядываемся. Это Джеффы!

– Это не я, сын. Тут уже воняло, когда мы вошли.

Они чувствуют запах Эллиэнн. Я тоже его заметил, но я, видимо, начинаю потихоньку привыкать.

Внезапно Игги с басовитым рычанием прочищает горло, как взрослый.

– Ахх-кхм-м!

Джеффы выходят, не говоря больше ни слова – без сомнений, решив, что вонь издаёт сидящий в кабинке.

Игги приоткрывает дверь и оглядывает туалет.

– Берег чист.

– Чист для чего? Что мы собираемся с ней делать? Я должен привести моего… эм… – Я не говорю «папу». Я не хочу напугать Эллиэнн.

– Я проверю вестибюль. – Игги выбегает посмотреть, нет ли кого в вестибюле.

Пока его нет, я оглядываю Эллиэнн – она вся в пятнах крови и дрожит от холода. Она плотно обмотала руки туалетной бумагой и насовала её в сапоги – чтобы согреться, видимо.

Удивительно, насколько быстро мысли могут сменяться в голове. Я что, просто войду в бар и объявлю полицейскому: «Вот инопланетянка»? Все оглянутся и увидят её. Тогда им наверняка придётся мне поверить. Я могу доверять Па. И полицейскому я тоже, конечно, могу доверять?

Потом Эллиэнн стискивает мою руку, и я вздрагиваю. Я поворачиваюсь посмотреть на её странное уродливое лицо с засохшей на покрывающем его пушке кровью. Она втягивает воздух и слегка качает головой.

– Пожалуйста, – говорит она.

Это пугает. Она будто прочла мои мысли, и я немедленно чувствую себя виноватым – но как ещё мы можем поступить?

В её огромных глазах читается мольба, и я снова пытаюсь убедить себя, что у меня нет выбора, и мне кажется, у меня почти получается, когда она произносит:

– Та-та-танец курочек пляши.

Я удивлён услышать слова песни, которую Ба упомянула всего минут пять назад. Песни, которую мы с Тамми любили петь друг другу. Тамми обожает эту старую песню Фелины, которую каждое Рождество крутят во всех супермаркетах.

Она не выходит у меня из головы с тех пор, как Ба сказала про неё. Я таращусь на стоящее передо мной существо, которое глядит на меня в ответ своими грустными глазами и медленно моргает. Она прочитала мои мысли? Или это просто совпадение?

Не знаю, сколько я так на неё пялюсь. Наверное, всего несколько секунд. Но этого хватает, чтобы я понял, что не могу предать Тамми. Что я сделаю что угодно, чтобы вернуть её, и если это означает, что мне придётся сохранить это существо в секрете чуть дольше, значит, именно так я и поступлю.