Квартиру в Москве он наконец-то купил – заставил себя, хотя очень не хотел. Недвижимость в этом городе давала бы ему лишний повод приехать сюда и сделать в очередной раз больно себе и Марго. Но и мотаться по гостиницам надоело, а потому просторная квартира в новом доме неподалеку от мечети была оформлена на имя брата. По понятным причинам светить «левым» паспортом Алекс не очень стремился. Брат сделал все, как нужно, довольно споро провернул все и даже успел произвести хороший ремонт и приобрести мебель. Но и новая квартира не радовала – Алекс вообще в последнее время ловил себя на том, что не получает от жизни прежнего удовольствия. Что-то сломалось внутри.

К врачу он все-таки поехал, нашел хорошего терапевта, и тот, долго и тщательно осматривая его, вдруг спросил:

– А в родне кто-то страдал онкологией?

– Чем? – не сразу понял Алекс, застегивая пуговицы на ослепительно-белой рубахе.

– Онкологическими заболеваниями. Раком, – уточнил доктор, не поднимая глаз от бумаг, которые заполнял.

– Понятия не имею, – Алекс пожал плечами и усмехнулся: – Доктор, вы что же думаете, у меня – это?

Врач ответил не сразу, протянул какой-то бланк и только потом проговорил:

– Исключить не мешает. Вы вот в этот центр съездите, там хорошие специалисты, одни из лучших.

– Понятно, – Алекс криво улыбнулся, пряча возникшие откуда-то неуверенность и страх. – Спасибо.

На улице он опустился на скамью в больничном парке, закурил дрожащими руками и постарался обдумать все спокойно. Направление – не приговор, даже сам факт похода к онкологу еще ничего не доказывает. Возможно, это просто переутомление – при его-то образе жизни, ведь и доктор так сказал. Алекс цеплялся за каждую возможность, за каждую тоненькую ниточку надежды. Он никак не хотел верить…

В офис Кавсадзе он поехал на следующий день после похода к врачу. Собирался тщательно, продумал каждую мелочь, организовал себе через брата приличный случаю эскорт в виде трех телохранителей – все как у больших. Алекс собирался если не произвести на Кавсадзе впечатление делового человека, то как минимум заставить нервничать и напрячься.

Гиви принял его довольно быстро, не мариновал в приемной. Алекс даже виду не подал, что прекрасно знает собеседника не только внешне, но и до мельчайших подробностей изучил привычки, склонности и все любимые места в городе и даже за пределами страны. Когда-то он следил за Кавсадзе три месяца, тщательно собирая информацию, потому что всегда придерживался в работе правила – никогда не полагаться на слепой случай и не палить без разбора. Алекс любил тонкую виртуозную игру, выверенный до мелочей план, когда с точностью до секунды знаешь, что будет делать твой клиент в последние мгновения жизни.

Сейчас Гиви Кавсадзе, живой по счастливому для него стечению обстоятельств, о которых сам и не догадывался, сидел в кожаном кресле, сдвинув на лоб очки в золотой оправе, и внимательно вглядывался в лицо Алекса, облюбовавшего себе место на углу длинного стола.

– Чем обязан? – суховато поинтересовался хозяин кабинета.

– Есть разговор.

– Говорите, слушаю.

– Я знаю, что на днях у вас назначена встреча с некой Маргаритой Маклоглен, – начал Алекс, внимательно следя за реакцией Кавсадзе.

– Ну и что? – невозмутимо спросил тот, однако пальцы левой руки сильно сжали карандаш, и это не укрылось от Алекса.

– У меня есть основания полагать, что она предложит вам выгодный заказ. Думаю, что вы согласитесь.

– Даже если так, то какой вам интерес в этом?

– «Даже если»? – чуть удивленно протянул Алекс, чувствуя, что не зря приехал сюда.

Глаза Гиви уперлись в его лицо как два дула. Алекс тоже взгляда не отводил.

– Так что, господин Кавсадзе? Я прав? У меня тоже есть свой интерес в этом деле, как вы понимаете, иначе я не приехал бы, – решил чуть помочь Алекс, пойдя на очевидное вранье. – Я тоже получил предложение.

Кавсадзе чуть расслабился, сел свободнее, забарабанил пальцами по столу, что-то прикидывая в уме.

– Я вижу, вы в курсе событий, и не исключено также, что мадам Маклоглен не только у вас побывала с подобным предложением, – начал Кавсадзе после паузы и подтолкнул в сторону Алекса пепельницу. Тот молча вынул сигареты, закурил, однако не подтвердил и не опроверг догадки Кавсадзе, и он продолжил: – Насколько я понял по предварительному разговору, мадам хочет за свою услугу некую сумму. Сумма невелика, но раз нас уже двое, а есть основания полагать, что и это не так… Словом, когда есть возможность не платить… вы ведь понимаете меня?

Алекс неопределенно кивнул, внутренне закипая – все складывалось именно так, как он и думал. Жук решил просто «кинуть» Марго.

– Так вот, – приняв его молчание за согласие, продолжал Кавсадзе. – Предлагаю следующее. Мы соглашаемся, а когда она познакомит нас с заказчиком, мы тихо уберем ее из цепочки.

– Уберем?

– Я не так выразился. Хотя… – Глаза Кавсадзе на миг вспыхнули и тут же приняли прежнее спокойное выражение. – Если не захочет по-хорошему, есть масса способов.

Алекс помолчал, затушил сигарету и уставился в лицо ожидавшего ответа Гиви тяжелым взглядом. Подавив в себе острое желание вцепиться в горло собеседника и сжимать, пока не перестанет хрипеть, он начал тихим голосом:

– Слушай сюда. Если ты вдруг попробуешь как-то навредить этой женщине или – не дай тебе бог – попытаешься устранить ее, пеняй на себя.

Кавсадзе сначала не понял смысла фразы, но потом вскочил:

– Кто ты такой?!

– Я-то? – не повышая голоса и не меняя позы, равнодушно переспросил Алекс. – Я-то, уважаемый, так себе – мимо проходил… А вот сюда посмотри-ка… – Он вынул из внутреннего кармана пальто небольшой конверт, в котором хранилась фотография самого Гиви с нарисованной на лбу красным маркером мишенью, цифрой «пятьдесят» и значком доллара рядом.

Конверт он протянул Гиви, и когда тот вынул фотографию и сделался белым как полотно, спросил:

– Еще что-то рассказать? Или и так понятно?

– Кто… – захрипел Кавсадзе, рванув галстук, душивший его. – Откуда…

– Ты не волнуйся так, уважаемый, это вредно. Если ты меня понял правильно, то этот снимок я тебе потом на память подарю. – Алекс встал и выдернул фотографию из одеревеневших пальцев Гиви. – Ну, а если нет… Извини, отдам ритуальщикам – на памятнике выбьют.

– Чего… чего ты хочешь? Кто ты вообще?! – продолжал хрипеть Кавсадзе, бессильно опускаясь в кресло и пытаясь расстегнуть пуговицы воротника.

– Чего я хочу, я сказал. Дай девочке заработать то, что она заслужила. Сам тоже внакладе не останешься. А кто я – тебе знать не надо. И помни вот об этом, – Алекс помахал конвертом, в который снова убрал снимок. – Надеюсь, что у меня не будет больше повода встретиться с тобой.