Один из товарищей оставил такое описание внешности А. А. Дельвига: «Это был молодой человек, довольно полный, в коричневом сюртуке. Большие, осенённые густыми, тёмными бровями, глаза блестели сквозь очки в чёрной оправе; довольно полное, но бледное лицо было задумчиво, и вообще вся наружность выражала несвойственное летам равнодушие».

Дельвиг состоял в обществе «Зелёная лампа», являлся действительным членом Вольного общества любителей российской словесности, с 1819 года входил в состав пред–декабристской организации «Священная артель», был членом Санкт–Петербургских масонских лож «Елизаветы и добродетели» и «Избранного Михаила». В 1825—1831 годах он издавал альманах «Северные цветы», в 1829—1830 годах – альманах «Подснежник», с 1830 года – «Литературную газету».

А. П. Керн так характеризовала его в воспоминаниях: «Дельвиг соединял в себе все качества, из которых слагается симпатичная личность. Любезный, радушный хозяин, он сумел осчастливить всех, имевших к нему доступ. Благодаря своему британскому юмору он шутил всегда остроумно, не оскорбляя никого.

Кроме прелести неожиданных импровизированных удовольствий, Дельвиг любил, чтобы при них были и хорошее вино, и вкусный стол. Он с детства привык к хорошей кухне; эта слабость вошла у него в привычку.

Юмор Дельвига, его гостеприимство и деликатность часто наводили меня на мысль о Вальтер Скотте, с которым, казалось мне, у него было сходство в домашней жизни. В его поэтической душе была какая–то детская ясность, сообщавшая собеседникам безмятежное чувство счастия, которым проникнут был сам поэт. Этой особенностью Дельвига восхищался Пушкин.

Я никогда не видела его скучным или неприятным, слабым или неровным. Один упрёк только сознательно ему можно сделать, – это за лень, которая ему мешала работать на пользу людей. Эта же лень делала его удивительно снисходительным к слугам своим, которые могли быть всё, что им было угодно: и грубыми, и пренебрежительными; он на них рукой махнул, и если б они вздумали на головах ходить, я думаю, он бы улыбнулся и сказал бы своё обычное: «Забавно!»».

Сам Дельвиг называл Анну Петровну своей «второй женой», а себя – зная о её многочисленных романах, проходивших на его глазах, – «мужем безномерным».

«Однажды Дельвиг и его жена, – вспоминала Анна Петровна, – отправились, взяв с собою и меня, к одному знакомому ему семейству; представляя жену, Дельвиг сказал: „Это моя жена“, и потом, указывая на меня: „А это вторая“. Шутка эта получила право гражданства в нашем кружке, и Дельвиг повторил её, надписав на подаренном мне экземпляре поэмы Боратынского „Бал“: „Жене № 2–й от мужа безномерного“.

Двоюродные братья Дельвига Андрей и Александр, молоденькие прапорщики, также не избежали всесильных чар любвеобильной красавицы.

Жена Антона Дельвига Софья Михайловна, урождённая Салтыкова (1806—1888), была дочерью члена литературного общества «Арзамас» и тайного советника Михаила Александровича Салтыкова. Её мать, француженка Елизавета Фран–цевна, в девичестве Ришар, умерла в 1814 году, после чего Софья была отдана отцом в петербургский женский пансион Е. Д. Шрётер. Преподавателем российской словесности в нём был П. А. Плетнёв, который и познакомил её летом 1825 года с Дельвигом. До этого у неё уже было два романа – с однокурсником Пушкина и Дельвига по Лицею Константином Гурьевым и с будущим декабристом Петром Каховским, который, посватавшись к Софье и получив от её отца отказ, в пылу чувств даже безуспешно уговаривал барышню бежать с ним.

30 октября 1825 года она вышла замуж за барона Антона Дельвига. Обаятельная, хорошо образованная, да к тому же неплохая музыкантша, Софья Михайловна устроила в доме своеобразный литературно–музыкальный салон, где, кроме поэтов, собирались многие любители классической фортепианной музыки и романса. На этих вечерах присутствовали и несколько женщин: жена Плетнёва Степанида Александровна (урождённая Раевская), супруга Одоевского Ольга Степановна (урождённая Ланская).

Софья Михайловна буквально боготворила Анну Петровну. В письме от 10 января 1829 года она писала своей подруге и соученице по пансиону Александре Николаевне Карелиной: «Из дам вижу более всех Анну Петровну Керн; муж её генерал–майор, комендант в Смоленске; она несчастлива, он дурной человек, и они вместе не живут около трёх лет. Это добрая, милая и любезная женщина 28 лет; она живёт в том же самом доме, что и мы, – почему мы видимся всякий день; она подружилась с нами и принимает живое участие во всём, что нас касается, – а следовательно, и в моих друзьях…»

В следующем письме Софья Михайловна продолжает информировать подругу об Анне Петровне: «Она живёт здесь из–за своей старшей дочери, девочки 11 лет, которая в монастыре. Она должна была поместить её туда, чтобы спасти её от плохих забот её отца, который взял бы её к себе при их разъезде. Ты знаешь, что это так водится. Это очаровательная женщина, повторяю это ещё раз…»

Поселившись по соседству с Дельвигами на Загородном проспекте, в доме купца Кувшинникова, Анна Петровна стала посещать их дружеские литературные вечера, на которые обычно дважды в неделю, по средам и воскресеньям, около восьми часов вечера собирались петербургские литераторы: И. А. Крылов, В. А. Жуковский, П. А. Плетнёв, В. Ф. Одоевский, О. М. Сомов, В. Н. Щастный, А. И. Подо–линский, Е. Ф. Розен, М. Д. Деларю и др. Часто у Дельвигов бывали его сослуживец по Императорской публичной библиотеке Н. И. Гнедич, молодой поэт Дмитрий Веневитинов, а также высланный в Россию польский поэт Адам Мицкевич. «Во всём кружке, – вспоминала Анна Петровна, – была родственная простота и симпатия; дружба, шутки и забавные эпитеты, которые придавались чуть не каждому члену маленькой республики, могут служить характеристикой этой детски весёлой семьи».

На вечерах говорили не по–французски, как было принято в тогдашнем светском обществе, а по–русски. Довольно часто здесь звучала музыка – превосходной пианисткой была хозяйка, иногда приглашали молодого композитора и пианиста Михаила Глинку; прекрасно пел, играл на скрипке, гитаре и фортепиано соученик Дельвига по Лицею Михаил Яковлев, нередко под аккомпанемент жены пел и сам хозяин.

«Душою всей этой счастливой семьи поэтов, – вспоминала А. П. Керн, – был Дельвиг… Дельвиг соединял в себе все качества, из которых слагается симпатичная личность. Любезный, радушный хозяин, он умел счастливить всех, имевших к нему доступ».

Анна Петровна быстро оказалась в курсе всех дел и творческих забот членов этого литературно–дружеского кружка. Вместе с С. М. Дельвиг она читала в корректуре «Северные цветы» и «Литературную газету» и сама пробовала переводить французские романы. Своим женским очарованием, начитанностью и искренней любезностью в обращении Керн во многом способствовала созданию особой атмосферы дельвиговских вечеров – открытых, весёлых, шумных, с импровизациями и лёгкой влюблённостью. Здесь она всегда находила понимание, дружескую поддержку и – что немаловажно для молодой кокетливой женщины – восторженное поклонение.

Постоянное и разнообразное чтение помогло нашей героине сформировать хороший литературный вкус, умение отличать истинную художественность от литературных подделок и испытывать наслаждение при встрече с настоящим талантом.