Чтобы не пустить Ермака к Кашлыку, ордынцы сделали засеку у подножия горы на Чувашевом мысу. За толстыми стволами поваленных деревьев они надеялись уберечься от казачьих пуль, а затем перебить ермаковцев в рукопашной схватке.

Неверно было бы думать, будто татары не знали огнестрельного оружия и гром казачьих пищалей поверг их в ужас. За несколько лет до похода Ермака Кучум обратился в Крым с просьбой прислать ему артиллерию для войны с московским царем. От Крыма до Сибири далеко. Казань была ближе. По преданию, сибирские татары получили несколько пушек из Казанского ханства до появления там русских. Источники различного происхождения сообщают о том, что одну или две пушки они установили на горе у Чувашева мыса. Однако в ходе сражения эти пушки не произвели ни одного выстрела. Казаки наивно полагали, что им удалось «заговорить» вражеские орудия. В конце концов татары столкнули орудийные стволы с кручи навстречу карабкавшимся наверх казакам, и пушки упали в воду.

Многолетние войны закалили казаков и научили использовать преимущества их вооружения. Когда казачьи струги сближались на море с вражескими судами на расстояние выстрела, казаки бросали весла и палили беспрестанно с одного борта, в то время как их сотоварищи, сидевшие подле другого борта, перезаряжали пищали. Залпы следовали один за другим. На реках казаки сражались совершенно так же, как и на море. И тут они старались поразить врагов меткой пальбой и лишь затем брались за сабли и довершали разгром врага на суше.

Кучум велел Маметкулу оборонять засеку, а сам расположился на горе.

Бой начался не слишком хорошо для русских. Дружной пальбой казаки заставили противника очистить берег и произвели высадку. Но тут им пришлось остановиться. Стрелы, выпущенные лучниками из-за засеки, падали сверху подобно дождю и заставляли казаков жаться поближе к стругам. Казачьи пушечки палили беспрестанно. Но они скорее пугали, чем побивали неприятеля.

Видя, как горстка казаков топчется на берегу в нерешительности, Маметкул велел своим воинам сделать проходы в засеке и атаковать русских. Это вполне отвечало планам Ермака, старавшегося выманить неприятеля из-за укреплений.

Казаки встретили врага убийственным огнем. Ханские воины, посланные Маметкулом вперед, разбежались после первых же пушечных залпов. Их примеру последовали манси.

Маметкул пытался собрать подле себя конницу, чтобы опрокинуть казаков, втоптать их в землю. Но шальная пуля бросила его наземь. Бежавший впереди казак едва не захватил его в плен.

Отбив предводителя, татарские воины снесли его в заросли кустарника на берегу, где была спрятана лодка. Раненого поспешно увезли прочь.

Ранение Маметкула усилило панику в ханской рати. Всадники погоняли лошадей, стремясь как можно скорее покинуть поле боя. За ними пестрой толпой бежали пешие воины. Берег, еще недавно запруженный людьми, опустел в мгновение ока.

Кучум наблюдал за боем с горы. Едва русские начали одолевать, он обратился в бегство, бросив на произвол судьбы свою столицу.

Неприятельские воины, вооруженные луками, саблями и копьями, нанесли некоторый урон отряду Ермака. Но, кажется, никто из казаков не был убит.

Казаки одержали легкую победу над многочисленным неприятелем потому, что лучшие и наиболее боеспособные силы Сибирского ханства и входившего в его состав Пелымского княжества участвовали во вторжении на Русь и еще не вернулись в Кашлык из похода.

После боя отряд Ермака беспрепятственно вступил в ханскую столицу. Там казаков ждала богатая добыча. Захваченную соболью казну и прочие пожитки Ермак, по обычаю вольных казаков, велел разделить поровну между всеми.

Местные сибирские племена, покоренные ордынцами и платившие им дань, отнеслись к казакам весьма миролюбиво. Уже на четвертый день после бегства Кучума князек Бояр привез Ермаку в Кашлык рыбу и прочие припасы. Одновременно татарские семьи стали возвращаться в свои покинутые жилища в окрестностях Кашлыка.

Ермак одержал победу. Но торжествовать было рано. Лихой набег удался. Однако осень была на исходе, и казачья флотилия не могла пуститься в обратный путь. В ноябре грянули морозы. Сибирские реки, служившие единственными путями сообщения, покрылись ледяным панцирем. Казакам пришлось вытащить струги на берег. Началось их первое трудное зимовье.

Русские люди, впервые оказавшиеся на Урале и в Сибири, невольно подпадали под обаяние суровой и величественной природы края. Тобольский летописец лучше других выразил впечатления путника, перевалившего из «Российского царства в землю Сибирскую». «Камень превысочайший зело», как стена, преграждает путь в Сибирь. Некоторые из каменных гор достают «до облак небесных». На горах же растут деревья разные: кедры и прочие. «Из того же Камени реки многие вытекают». Дивным образом воды рек «камень тверд раскопа», и «бысть реки пространные и прекрасные зело, в них же воды сладчайшие и рыб различных множество».

Дикие таежные леса производили на пришельцев не менее сильное впечатление, чем могучие реки. В лесах этих «жительство имеют звери различные», и охота на них дает человеку и пропитание, и одежду, и «украшение разное». Есть там и олени, и огромные лоси, и зайцы, лисицы, соболи, бобры, росомахи и белки. На зеленых лугах произрастают «многочисленные цветы». А сколько там сладкоголосых птиц!

Когда казаки вошли в Кашлык, грянули первые морозы. Зима вступила в свои права. Кругом все покрылось глубокими снежными сугробами. Привыкшие зимовать в поле, казаки заблаговременно устроили себе теплые землянки. Леса кругом было много, и им не стоило большого труда запастись дровами на всю зиму. Казацкие зипуны плохо грели в лютый мороз. Но тут людям Ермака пригодились меха, найденные в ханской казне в брошенном Кашлыке. Такие крупные соболя и чернобурые лисы шли в Москве по самым высоким ценам. Из них «строили» себе шубы разве что бояре. Казакам не хватало ни времени, ни уменья, чтобы пошить себе настоящие шубы. Но они не жалели шкурок, чтобы утеплиться.

Пока казаки не обжились в Сибири, им приходилось затрачивать много усилий, чтобы обеспечить себе пропитание.

Ржаной хлеб и каши издавна составляли основу питания русского человека. Чтобы утолить голод, взрослому мужчине надо было много больше килограмма хлеба на день. При таком расходе наличные запасы ржи должны были истощиться очень быстро. Пополнить же эти запасы в Сибири оказалось невозможно. Пашни у татар было мало.

На Дону, Волге и Яике казаки кормились рыбным промыслом. В Сибири они также решили заняться привычным делом. Подледный лов требовал сноровки. От местных жителей казаки узнали о богатых рыбных тонях на озере Абалак в 15 верстах от Кашлыка. В первых числах декабря Ермак послал на озеро есаула Богдана Брязгу. Пребывание казаков на Абалаке кончилось трагедией.

Как значится в синодике, «безо опасенья шли они (казаки. — Р. С.) на рыбную ловлю под Абалак декабря в пятый день, и внезапно напали на них нечестивые воины и убили в том бою Окула, Ивана, Карчигу, Богдана Брязгу и с их дружиною». Тобольский летописец воспроизвел подробности боя, но опустил при этом все имена. Но московский книжник, имевший доступ к «архиву» Ермака, нашел в документах сведения, подтвердившие полную достоверность синодика. На Абалаке, записал он, погиб «есаул казаче имянем Брюзга».