Самка тиграна на миг повернулась боком к белой крысе. Тварь резко взмыла вверх. Крик Эйвы слился с ревом второго зверя. Самка вскинула голову, успев подставить под удар затылок. Зубы нападавшей вспороли шкуру до кости, наполовину оскальпировав череп тиграна. Рваный дрожащий кусок повис кровавым воротником, обильно заливая спину и плечи густой кровью. Рана была страшной. За пиррову победу крыса поплатилась жизнью. Ранкар взвился в воздух и, перелетев через падающую подругу, сбил тварь с ее спины. Не выпуская тушу из пасти, яростно замотал головой, сшибая внезапно замерших крыс. Толкая друг друга, с грохотом и воем горбатые ринулись вниз. Тигран не преследовал их. Отбросив в сторону труп белой, он склонил голову над залитой кровью подругой и хрипло, с надрывом взвыл. Словно эхо, в тон отцу, отчаянно заскулил малыш. Звери чувствовали смерть! Еще не зная, сумеет ли помочь, девушка поползла к самке. Бросив в ее сторону тяжелый взгляд, Ранкар прыгнул навстречу. Страшные клыки сомкнулись на спине. Эйва охнула и взлетела вверх.

Ожидая резкого приземления, невольно сжалась в комок, но зверь бережно поддержал ее за шиворот Стоя на четвереньках, она второй раз в жизни оказалась нос к носу с тиграном. Подрагивая мелкой дрожью, самка тихо рычала, прикрыв мутные от боли глаза.

– Потерпи, милая, у нас нет времени! Ты можешь съесть меня, потом… потом… потерпи!!!

Эйва навалилась на морду зверя грудью. Последняя ампула антика быстро всосалась за ухом самки. Не дожидаясь действия лекарства, врачевательница приложила кусок оторванной шкуры на место и замерла, прижимая к ране медленно наливавшиеся теплом руки. Собрав в пальцы остатки энергии, она осторожно переливала в зверя последние крохи собственных сил. Тяжелое хрипящее дыхание самки стало выравниваться. За руками человека внимательно наблюдали напряженные глаза тиграна.

Голова кружилась все сильнее, наливаясь чернотой! Эйва обессиленно скользнула вниз, потеряв сознание. Не дав упасть, ее мягко поймала устрашающая лапа. Зверь мрачной глыбой навис над девушкой. Человек остановил смерть?! Вслушиваясь в сонное сознание подруги, Ранкар больше не чувствовал боли. Он внимательно осмотрел ее шею. Не веря глазам, осторожно лизнул слабо подрагивающий шрам, едва прихваченный тонкой заживляющей пленкой. Страшный кривой узор выделялся на черной шкуре кроваво-красной пульсирующей пиявкой. Зверь перевел взгляд и долго всматривался в бледное лицо девушки. Он чувствовал ее состояние. Человек рисковал жизнью, спасая Вирту. Это было необъяснимо!

За три года Ранкар многое увидел, но многое так и не смог понять. У людей можно учиться, хотя они эгоистичные и злобные, умные, агрессивные и… странные!

Воюют меж собой и жертвуют ради других жизнью! Самые непредсказуемые и необъяснимые создания природы! Их нельзя понять умом, но… можно принять сердцем!

Да, пора принимать решение! Решение, от которого будет зависеть дальнейшая жизнь их рода!

– Эйва не люди, папа!

– Я почти готов поверить в это…

– Она тоже утерялась. Я обещал, что ее будут защищать тиграны! Пока… я не вырасту!

Ранкар чуть слышно фыркнул и подошел к лежащему у стены сыну. Теплый язык ласково прошелся по взъерошенной шерстке.

– Ты выполнишь свое обещание… ведь ты тигран и мой сын! Я помогу тебе сдержать слово! Если не все, то парочка из них уже в твоем распоряжении!

– Ты отнесешь маму наверх? Ей надо много воды, очень много! Эйва меня лечила! Антик убирает боль, но хочется сильно пить, когда проснешься! Лапы уже не болят. Эйва сказала, что никогда не бросит друга! И еще она сказала: «Я не люди, я Эйва!» А я думал, что она люди. Я плохой, папа… ты говорил, тигран умирает молча… я не смог…

Голос малыша дрогнул от еле сдерживаемых рыданий. Ранкар нежно зарокотал, осторожно подхватил сына и перенес ближе к спящей матери. Ее запах и тепло успокоят быстрее, чем все слова, какие он собирался сказать. Уложив малыша под бок Вирты, Ранкар лег рядом, ласково вылизывая грязное истощенное тельце.

– Ты настоящий герой! Я горжусь тобой! Ты сумел выжить! Запомни! Тигран никогда не умрет без борьбы! Слезы – это не слабость, нет, это боль! Боль и страдание по ушедшим навсегда! Боль сердца, потерявшего самое дорогое! Ты должен был выжить! Ради меня, ради мамы! Она умирала вместе с тобой каждый день! Почему ты ушел, сынок?

– Мама… я слышал, зовет мама. Я шел, шел… потом упал… не помню… было больно и страшно! Потом пришла Эйва и убрала боль, и дала воды. А еще пришли пауки. Мы убежали от них! А от крыс не смогли… Эйва мой друг, папа! Тиграны не бросают друзей, ты сам так говорил!

– Человек не может быть другом…

– Она Эйва, папа! Она нелюди! Похожа немножко на них, но она не люди! Она сказала – люди ее убьют, если поймают! Она не люди!

– Мне необходимо время, чтобы разобраться…

– Люди не могут говорить с нами! Ты сам так говорил!

– Наш мозг закрыт для них, но некоторые могут нас слышать. Их очень мало!

– Но Эйва слышит и говорит! Она не люди! Она тигран, только шкура как у люди.

– Ее сознание не похоже на то, что я встречал до сих пор! Мне надо подумать. Спи! В тебе вся моя жизнь! Моя и мамина! Помни об этом и береги себя, сын!

– Я скучал по тебе!

Малыш замурлыкал, щуря слипающиеся глаза. Затем, что-то вспомнив, вскинулся и закачал тяжелой головой, с трудом удерживая ее на весу.

– Эйву я тоже люблю!

– Я понял, сынок. Она спит, и ты спи. Я буду оберегать вас… и ее тоже! Тиграны уже идут! Мы отнесем вас наверх, к воде, и твою странную люди… тоже!

– Там нож… ее нож, он как зуб такой острый… он ей нужен!

– Я знаю, что такое нож… я не забуду.

Отец тихо зарокотал, укачивая малыша. Вскоре тот, обласканный, крепко спал.

* * *

Сын спал, а мысли Ранкара кружились стремительным водоворотом. Он потерял его неделю назад и сегодня почти потерял Вирту! И сына и подругу спас человек! Малыш не воспринимал девушку как человека, но Ранкар знал, она человек, почти детеныш.

Ранкар изредка видел фигуры людей, крадущиеся в темноте тоннелей. Слышал эхо охоты, когда по их следам неслись крысы. Он всегда пересекал и метил след беглецов, сбивая погоню. Да, они тоже были людьми, но те, что шли по следу вместе с крысами, были его врагами. Они шли из лаборатории!

Ранкар вновь послал зов, легко пробив ментальным лучом толщу земли. Край сознания уловил визг горбатых, пирующих внизу. Через некоторое время тигран обошел площадку, сбросив оставшиеся трупы. Покосился на мерцающий факел и непроизвольно фыркнул. Человек лежал возле окровавленной морды зверя, доверчиво прижимаясь к тяжелой лапе, способной убить его легким касанием.

Ранкар вспомнил миг, когда крик сына, наполненный ужасом, ударил по его сознанию.

Он находился в небольшой комнате с выбитой дверью, валявшейся здесь же, у входа. Большая часть помещения была загромождена ящиками. В одном из углов стояло что-то, смутно напоминающее треугольную тахту. Мягкая поверхность, обтянутая потрескавшейся кожей, приятно холодила тело. Зверь лежал совершенно неподвижно, опустив на мощные лапы тяжелую голову. Ранкар прикрыл глаза, осторожно вслушиваясь в сознание подруги. Уже неделю она ничего не ела и почти не спала, только глухо протяжно выла, оплакивая сына. Он стал вторым из трех пропавших малышей. Первой исчезла дочь Рорка и Зайры. Они не вернулись, разыскивая ее, и не отвечали на зов.