Эта новость распространилась по театру с быстротой молнии. А у Миронова тогда вновь начали налаживаться отношения с Татьяной Егоровой. Но после слухов о беременности Градовой все разлетелось в прах: Татьяна снова припомнила своему бывшему возлюбленному ту историю с потерей их ребенка.

Кстати, в октябре Градова как раз заканчивала сниматься в «Семнадцати мгновениях» – на Рижском вокзале снимали сцену проводов Кати Штирлицем. Никто из присутствующих даже не догадывался, какая триумфальная судьба ждет эту 12-серийную киноленту. Но ждать пришлось недолго. Впрочем, накануне премьеры сериала Миронов пережил куда более грандиозное событие – он стал отцом. Это случилось в понедельник, 28 мая, в том самом родильном доме, где некогда родился и он сам – имени Грауэрмана на проспекте Калинина. У Миронова и Градовой родилась девочка, которую счастливые родители назвали в честь мамы Миронова – Машей.

Четвертого июня Миронов забрал жену и новорожденную дочку из роддома. Счастливый папаша приехал туда не один, а в компании своих друзей и коллег: Александра Ширвиндта, Павла Пашкова, Лилии Шапошниковой и др. Волею судьбы бывшую возлюбленную новоявленного папаши Татьяну Егорову угораздило в тот же день и час тоже оказаться возле роддома. Вместе с актрисой Людмилой Максаковой они ехали на машине по Калининскому проспекту, но угодили в пробку аккурат напротив роддома. И в эту самую минуту из его дверей вышла с ребенком на руках Екатерина Градова. Была она в комбинированном платье в белую точечку, рукава фонариком. На тротуаре ее поджидал счастливый муж с друзьями. Поскольку наблюдать за этой церемонией Егоровой было невмоготу, она стала торопить сидевшую за рулем подругу: дескать, едем скорее! «Куда едем? – удивилась та. – Видишь – пробка!»

Мироновская компания тем временем уселась в автомобили и двинулась точно за автомобилем, в котором сидела Егорова. Она видела в панорамное зеркальце растерянное лицо Миронова, который уже успел заметить, в чей хвост их угораздило пристроиться.

Как вспоминает Е. Градова: «Андрей был симпатичным и смешным отцом. Он боялся оставаться с маленькой Манечкой наедине. На мой вопрос, почему, отвечал: «Я теряюсь, когда женщина плачет». Очень боялся кормить Машу кашей. Спрашивал, как засунуть ложку в рот: «Что, так и совать?» А потом просил: «Давай лучше ты, а я буду стоять рядом и любоваться ею»…

Вообще Андрей был очень консервативен в браке. Воспитанный в лучших традициях «семейного дела», он не разрешал мне делать макияж, не любил в моих руках бокал вина или сигарету, говорил, что я должна быть «прекрасна, как утро», а мои пальцы максимум чем должны пахнуть – это ягодами и духами. Он меня учил стирать, готовить и убирать так, как это делала его мама. Он был нежным мужем…

Андрей умел уважать людей, даже когда он сталкивался на улице с отдыхающим на земле пьяным господином, у него находилось для него несколько добрых, с дружеским юмором слов. Никакого высокомерия и презрения, мне кажется, что он не смог бы и на сцене одолеть этих красок. Я уже не говорю о том, каким жрецом своего дела он был. Жил только этим и ничем другим. И еще одно при его «звездности» уникальное качество – он всегда сомневался в себе. Не было ни одной роли (в нашей с ним совместной жизни), репетируя которую он бы не говорил: «Меня снимут». И говорил это абсолютно искренне. А когда я его спрашивала: «Тебя? А кем тебя можно заменить?», в ответ он начинал перечислять фамилии своих товарищей по театру, искренне считая, что это может быть другая трактовка, а он уже приелся, заигрался. Это качество меня поражало.

Андрей никогда не сказал ни про одного человека плохого слова. И это я могу оценить только сейчас. Тогда мне казалось, что это нормально: говорить о других, когда они этого не слышат, но не желать им зла, делать добро, если им это понадобится. А у Андрея это было в крови: его буквально коробило, когда начинались сплетни. «Да не принимай ты в этом участие, не обсуждай, не суди!»… У нас с ним был такой случай. В театре давали звания – заслуженных артистов, народных. Андрей, который играл основной репертуар, не получил никакого звания! Я пылала гневом и разразилась монологом, что вот, мол, многие получили, и твоя партнерша во многих спектаклях Наташа Защипина – тоже, а ты – нет! Он поднял на меня свои ласковые глаза и сказал: «Катенька! Наташа Защипина – прекрасная актриса, я ее очень люблю и ценю и не позволю тебе ее обижать и вбивать между нами клин!» С ним нельзя было вступить в сговор против кого-либо, даже собственной жене – не терпел пошлости и цинизма…»

Спустя два с половиной месяца после рождения Маши – 11 августа 1973 года – Центральное телевидение начало демонстрацию фильма. А далее послушаем рассказ Е. Градовой:

«После одной из первых серий я вышла за хлебом в гастроном «Новоарбатский», едва причесана, с собакой Марфушей на поводке. И вдруг на меня поперла толпа. Люди подставляли спины, чтобы я на них расписалась, спрашивали, что будет в следующей серии… Два часа я стояла прижатой к прилавку, продавцы вызвали милицию. Когда я вернулась домой, Андрей был в ужасе: называется, вышла на пять минут за хлебом…»

Между тем, сумев приспособиться друг к другу, молодые так и не смогли наладить нормальных отношений с родителями друг друга. Во многом здесь была вина самих тещи и свекрови. Обе они отличались сильными характерами и считали правыми только себя. Мнение противоположной стороны они в расчет не брали. По словам Градовой: «Не было хотя бы дня, чтобы он не позвонил домой три-четыре раза. С утра: «Ну как ты, мам? Ладно, я в театре». В два часа после репетиции – опять звонит. Вечером дома пообедал – и звонит маме. После спектакля каждый вечер цветы ей. Мне это казалось несправедливым. Раздражало, когда на ее выговоры, нравоучения он отвечал полным смирением. Стоит перед ней и кается: «Прости! Свинья я, свинья!» Я не выдерживала: «Вы не представляете, как он вас любит! Он меня учит стирать, убирать, готовить, как вы!»

Тем временем в субботу, 1 декабря, в 19.50 по московскому времени по 1-й программе ЦТ начался повторный показ телевизионного блокбастера «Семнадцать мгновений весны». Как мы помним, премьера фильма состоялась в середине августа и за эти три с половиной месяца в адрес создателей ленты пришло такое количество восторженных писем, что их число перекрыло все прежние рекорды. Львиная доля этих писем предназначалась актеру Вячеславу Тихонову, исполнителю роли Штирлица. Писали в основном женщины и девушки, для которых советский разведчик Максим Исаев стал эталоном мужской красоты, доблести и мужества. Мало кто знает, но после премьеры фильма по стране прокатилась волна разводов, поскольку многие жены разочаровались в своих мужьях, так непохожих на Штирлица. Повторный показ сериала вызвал у зрителей не меньший ажиотаж – улицы советских городов вновь вымерли, преступность резко сократилась.

Андрей Миронов во время первой демонстрации фильма две последние серии не видел – уехал на съемки в Италию (он снимался в фильме «Невероятные приключения итальянцев в России»). Теперь этот пробел он восполнил – досмотрел фильм от начала и до конца. Мнение о нем у него было неоднозначное. Ему не понравились «политические» эпизоды (слишком скучные), а вот игровые почти все заинтересовали. Больше всего его поразила игра Евстигнеева, Плятта и Броневого, даже Куравлев ему понравился. Что касается игры собственной жены, Екатерины Градовой, то здесь Миронов счел за благо промолчать. Что правильно: объективным его мнение назвать было трудно.