В сновидениях, как и в природе, туарег, сокровенное изображение анимуса, наиболее часто сопровождается образом верблюда, который несет в себе свой запас влаги и приносит себя в жертву, в силу чего является репрезентацией анимы. Анна-Мария, чья психическая проблематика проникнута неприятием своего тела, женский характер которого она отрицает, в своем третьем сценарии также обращается к тандему туарега и верблюда. Динамика, которая ведет пациентку к признанию своей анимы, то есть своей женской природы, здесь проявляется отчетливо. Повествование длится уже более пятнадцати минут. Анна-Мария только что решила спуститься вниз по стенке каньона. После падения с высоты более пяти метров она приземляется в пустыне на песке. Там ее ждет туарег, сидящий рядом со своим верблюдом. Шелковое покрывало, которым он задрапирован, то голубое, то розовое, предвещает новые отношения между анимусом и анимой:

«У него очень красивые жесты, очень гибкие… он удивительно ловкий… я неуклюжа и плохо одета… я чувствую свои толстые бедра, как будто я стала вдруг безобразна… у меня растут большие груди, огромные… я совсем плохо себя чувствую… у меня мало волос, они прямые и короткие <…> теперь мы идем по песку внутри каньона… я на верблюде… он спрыгнул на песок и идет рядом с верблюдом… я смотрю на его походку, она исключительно грациозная, не будучи при этом женственной… теперь он преобразился… со спины кажется, что он стал женщиной, с длинным покрывалом, как будто индийская женщина… покрывало стало ярко-розового цвета… мне за себя стыдно, я в джинсах, совсем неподходящая одежда… мы приближаемся к источнику воды… около него несколько женщин, у всех длинные покрывала, они очень грациозны… а я голая и безобразная с моими сосками, как у коровы <…> он приглашает меня искупаться в воде источника, вместе с другими женщинами… я выхожу из воды… он улыбается… у меня ощущение, что он может делать со мной все, что захочет… он наделен властью сделать меня женщиной!.. и он проводит рукой по всему моему телу, и он переделывает его… он полностью переделывает его… он проводит рукой по моим волосам, и у меня начинают расти черные волосы… длинные черные волосы… и он одевает меня в длинное шелковое покрывало… он признает меня как женщину и как равную ему… он продолжает улыбаться, и он превратил мое тело в тело женщины, которое мне нравится… я чувствую себя хорошо… вокруг прекрасная погода… Вот!»

Основные символы, представляющие ценности, связанные с анимусом: принц, Туарег, олень, рыцарь без лица и, конечно, образ схожего с ними по возрасту и неизвестного пациенту мужчины. Многочисленные образы животных также могут играть эту же роль, как и любого рода образы, в которых проецируется архетип отца.

Гораздо более многочисленны символы, в которых проявляет себя анима. Среди них наиболее часто в сновидениях появляются покрывало, фея, лань, танцовщица, женщина без лица, иногда Дева Мария, представляющая наивысший уровень архетипа. Источник, слезы, дождь и в более общем виде любой образ циклических явлений, связанных с водой. Волшебница, сирена, наяда одновременно олицетворяют связанную с анимой опасность, приближаясь к символу тени в юнговской интерпретации.

Самые древние из известных мифологий, а именно египетская и индийская, предлагают каждая свою легенду о боге, чье тело было расчленено и снова воссоздано. Наиболее известна легенда об Осирисе. Его брат-убийца Сет расчленил тело божества на двенадцать частей и бросил в Нил. Исида находит по одной все части, за исключением пениса, и восстанавливает тело своего возлюбленного.

Нередко во время терапии свободным сном наяву пациенты переживают устрашающую авантюру расчленения собственного тела, к счастью, заканчивающуюся его воссоединением. Непосвященный наблюдатель будет испытывать все возрастающую тревогу, следуя за пациентом, которого уносит бурный речной поток, бросая на камни с острыми краями, отсекающими ему то руку, то ногу и превращающими его в разрозненные куски мяса. Что происходит в таком сновидении? Должен ли психотерапевт оставить своего пациента на волю разрушающей стихии? Будучи действительно очень впечатляющими, подобные сценарии отражают наиболее решающие эпизоды в процессе личностного изменения. Они являются выражением, пусть жестокой, но, безусловно, положительной психической реконструкции.

В алхимии процесс трансформации, или преобразования, можно рассматривать как метафорическое изображение эволюции психики. Первой из четырех стадий этого процесса являлся уход в черное, символизируемое вороном. Это стадия разложения (растворение, разъединение, разделение, очищение), необходима для достижения конечного результата. В сценах разъединения тела на части и его восстановления динамика воображения воспроизводит в конденсированном виде четыре стадии эволюции. Жестокость образов вызвана разрушением ослабленного сопротивления, больше неспособного противиться импульсам, побуждающим к преобразованию.

Наблюдение большого количества сценариев из практики терапии свободным сном наяву заставляет нас, однако, признать, что сцены расчленения тела чаще всего наблюдаются в онирической продукции пациентов-мужчин. Женщины избегают столь явного переходного жертвоприношения своего тела. Они выражают тот же феномен в образах разрушения и реконструкции некоего здания. Я склонен интерпретировать это нежелание женщин кромсать свое тело как последствие пережитых преобразований подросткового возраста, значительно более болезненных для них, чем для мужчин. Одним из очень редких женских примеров расчленения тела во время сновидения является одиннадцатый сценарий Орелии. Несколько отрывков этого сценария уже были приведены в главе, посвященной подростковому периоду. В них девушка-подросток плачет от болезненных ощущений, которые у нее возникают в связи с физическими метаморфозами ее тела.

Пятый сценарий сорокалетнего Раймонда заканчивается длинным отрывком, в котором расчленением тела руководит ворон:

«Моя рука зажата огромным капканом… мне неоткуда ждать помощи… мне приходит идея сделать, как лиса, которая попадает в капкан, – откусить свою собственную лапу… я вижу себя, грызущим собственную руку… уф! Это ужасно! Я догрыз до кости… я разрываю своими зубами… это отвратительно… я ломаю кость… я освобождаюсь… я застрял на краю крутой пропасти из красного камня… это похоже на каньон глубиной в несколько сотен метров… он изъеден ветром… не за что ухватиться… надо мной кружатся и кричат вороны… я держусь одной рукой, обрубком другой и ногами… теперь я на гребне, и с каждой стороны почти вертикальный обрыв… я сижу верхом… это безнадежно… и этот гребень бесконечен, как Китайская стена… двигаться по гребню – это абсолютная утопия… я перешагиваю через гребень и говорю себе „будь, что будет!..“ Я закрываю глаза и начинаю скользить вниз, прижав руки к бокам… движение ускоряется, как на тобоггане!.. я скольжу очень быстро… моя кожа обожжена и ободрана… я теряю ногу, отрубленную выступом скалы, вторую руку… что от меня останется? Я весь разрублен, четвертован… я падаю на мох… впечатление, что от меня ничего не осталось… только голова… у меня больше нет ног, нет рук, нет торса… мои глаза видят куски моего тела, которые остались висеть на склоне скалы… впечатление, что осталась только лежащая на мху голова… но ощущение также полного спокойствия!.. здесь тепло, влажно… мне хорошо! <…> и вдруг у меня ощущения, что я опять целый, иду, руки в карманах, весело насвистывая… вокруг жизнь кипит, поля, звери… все красивого цвета… люди работают… мы разговариваем… мне хочется работать вместе с ними… я им помогаю, мы работаем вместе… странно, это меня растрогало!.. я чувствую себя счастливым… даже хочется от этого плакать!.. я могу на этом закончить?»