Не может быть, как говорится, потому что не может быть никогда.

— Как такое возможно?!

— Сам теряюсь в догадках, — пожал плечами Эрик.

— Но вы хотя бы знаете, за что? — прищурился каперанг.

— Знаю, — подтвердил Эрик, — но мне настоятельно рекомендовали не распространяться…

Звучало по-идиотски. Выглядело еще хуже. Но Эрик не имел возможности что-либо изменить. За него решали люди, облаченные большой властью. В конце концов, последнее слово в его истории оставалось за самим государем-императором…

6. Двадцать восьмое июня 2531 года, императорский дворец в Метрополисе

Любопытно, что, направляясь в императорский дворец, Эрик совершенно не волновался. Доводы разума в данном случае оказались сильнее чувств. Ему нечего было ждать от императора, поскольку все, что можно, он уже получил, — орден, офицерское звание, жизнь, о которой всего лишь год назад, он не мог и мечтать, — но и бояться ему тоже было нечего. Для того, чтобы наказать — чем бы ни было вызвано это желание, — не имело смысла тащить Эрика во дворец. Не того полета птица, чтобы его взялся наказывать сам император.

Волновались другие. Эрик видел это по их глазам, даже если все эти офицеры умело демонстрировали типичную для их профессии собранность и выдержку. Они нервничали, и Эрик угадывал причину их напряжения. Для всех них встреча с императором означала новый рывок в их и без того блестящей карьере. Взлет, невероятную удачу, шанс "на продолжение банкета". Для них, но не для него. По мнению Эрика, его присутствие на приеме являлось результатом простого недоразумения. Кто-то "сваял" ролик об атаке ракетоносцев на вражеские корабли. Побуждения "творца" были неочевидны, но, в любом случае, к Эрику они никакого отношения не имели. Впрочем, свое дело автор сделал. Фильм пошел гулять по сетям и попался на глаза императору. Наверное, что-то в этом пятнадцатиминутном рассказе самодержца все-таки зацепило, — возможно, драматизм ситуации, или сам результат атаки, — и он захотел посмотреть на того, кто все это провернул на самом деле. Должно ли это быть для Эрика предметом гордости? Скорее всего, нет. Он ведь не экзотическое животное, и не урод из паноптикума, чтобы показывать его любопытным императорам! Тем не менее, и демонстрировать свое отношение к происходящему он себе позволить не мог. Эрик знал порядок и умел сдерживать неуместные порывы.

Он терпеливо сидел в кресле, в небольшой боковой комнате, примыкающей к малой приемной императора, и ждал своей очереди. Вызванные распорядителем, офицеры поднимались со своих мест, и один за другим исчезали за приоткрывшимися буквально на мгновение дверями. Две-три минуты, в редком случае — пять, и к императору приглашали следующего счастливца. Впрочем, как ни коротки были отрезки времени, предназначенные для каждого из награжденных, для одиннадцатого по счету — им, как и следовало ожидать, оказался именно Эрик, — время тянулось гораздо медленнее. И объективно, и, разумеется, субъективно. К счастью, Эрик умел ждать и был терпелив. Когда примерно через час он остался в комнате один — награжденные сюда уже не возвращались, — он все еще был спокоен и готов к встрече с императором. К чему он не был готов, так это к встрече с судьбой.

— Прошу вас! — Направил Эрика к дверям голос распорядителя.

Двери раскрылись, и Эрик вошел. Малая приемная оказалась просторным залом, выдержанным в темно-зеленых тонах. Изумрудная зелень и золотые арабески. Очень красиво и отнюдь нетривиально. Император стоял около письменного стола. Рядом с ним и за его спиной группировались около дюжины офицеров и чиновников в придворных мундирах, среди которых было и две женщины в роскошных платьях. Стараясь не рассматривать всех этих людей и, тем более, не пялиться на монарха, Эрик прошел разделяющее их расстояние строевым шагом, остановился, как было заранее обговорено, в двух метрах от самодержца, бросил руку к козырьку и представился по всей форме. Взгляд не метался, голос не дрожал. Выверенные движения, правильные слова.

Император выслушал представление, но ничего Эрику не ответил. Стоял напротив и, молча, рассматривал. Пауза длилась минуту или две. Тишина начинала физически давить, и, если Эрик привычно "держал фасон", некоторые из присутствующих явно занервничали. Чем это было вызвано, Эрик не знал, но предположил, что это результат некоего конфликта интересов, который теперь должен был разрешить сам государь. Себя при этом Эрик считал второстепенной фигурой, хотя мог допустить, что невольно стал "виновником торжества".

— За что вас отчислили из академии, лейтенант? — Чего-чего, а такого вопроса Эрик от императора никак не ожидал. Да и никто другой, похоже, тоже.

— За подделку документов, ваше императорское величество!

Честность — лучшая политика, тем более, что соври Эрик хоть в чем-нибудь, сразу же найдется кто-нибудь, кто "внесет ясность".

— Вы ведь знали, что это уголовное преступление?

— Так точно, знал!

— Зачем тогда подделывали?

Хороший вопрос, и Эрик знал, как на него ответить.

— Хотел изменить судьбу, ваше императорское величество!

— Удалось? — чуть прищурился самодержец.

— Почти, — признал Эрик.

— Сколько продержались?

"Что за странный вопрос? Это же наверняка записано в моем личном деле."

— Чуть больше года, ваше…

— Как обнаружилась подделка? — прервал его император.

— Не могу знать!

— Кого он покрывает? — вопрос обращен, явно, не к Эрику.

— Капитан-лейтенанта Виктора Мельника, — сразу же вступил кто-то из статских.

— Родственник адмирала Мельника?

— Да, ваше величество.

— С чего у капитан-лейтенанта возник интерес к кадету академии?

— Есть мнение, что приревновал к двоюродной племяннице.

Эрик уже понял, что участвует статистом в спектакле, устроенном не для него, а для кого-то, кто, возможно, даже не присутствует здесь лично. Для адмирала Мельника? Возможно, но не обязательно.

— Ну, офицер-то он хотя бы достойный? Где служит?

"О, как!"

— Управление тыловых перевозок, — уточнил кто-то из военных.

— Ну-ну…

Император был, по сути, стариком. Девяносто три года — это даже для высшей аристократии возраст более, чем почтенный. Высокий, худой, с седым ежиком коротко стриженных волос, сухим узким лицом, тонкими губами, длинным прямым носом и холодноватыми глазами, самодержец носил адмиральскую форму, но наград у него было совсем немного.

— Прикажете, указать на несоответствие?

— Ни в коем случае, — возразил император. — Пусть себе…

"Пусть себе! А репутацию мужику между тем испортил. Да и мне, возможно, тоже…"

— Подделка документов серьезное уголовное преступление, — продолжил император после довольно длинной паузы, — но вас, как я знаю, уже реабилитировали…